Глава девятнадцатая

БУРЯ

Вновь избранный Верховный Настоятель провел последние пятнад­цать лет своей жизни в доме, прилегающем к церкви Божьей Матери «делла Страда» (дом этот, как мы знаем, был подарен Обществу Пет­ром Кодиче).

Комнаты дома можно посещать, они остались такими, какими были при жизни святого. Из узкой прихожей, в которой дожидались многие из великих мира сего, входишь в довольно большую комнату и затем в другую, смежную с ней, где сегодня служат обедни. Налево от входа маленькая комната для секретаря. Потолки низкие, свет умеренный.

В этом помещении в течение десяти лет Игнатий создавал, часто в слезах, Устав Общества. Несомненно, здесь же он простился с Ксаверием и здесь оплакивал кончину первого сотоварища своего Петра Лефевра, который, будучи вызван в Рим для следования на Тридентский Собор, решил, что согрешит против послушания, если сразу же не отправится в путь. Поэтому он пошел пешком из Португалии в самые знойные дни года и вскоре по прибытии в Рим скончался. Отсюда же Игнатий следил за изумительно быстрым развитием молодого Общества. И здесь в течение нескольких лет давал отпор восставшим на него силам ада.

Буря необъяснимая, если не видеть в ней тайного действия того, кто в Евангелии сам себя называет «легионом», и кто мог бы повторить, при появлении Общества Иисуса, слова, сказанные бесноватым: «Что тебе до меня?.. Умоляю Тебя, не мучь меня» (Лк, 8, 28).

Из этой драмы ненависти мы приведем примеры лишь из двух стран — Франции и Испании.

Мы во Франции в 1551 году. Согласно правилам и Уставу, утверж­денным Павлом III, Король Генрих II узаконил в пределах своего государства Общество Иисуса. И тем не менее без предварительного согласия парижсхого епископа Евстафия дю Беллэ и Сорбонны парла­мент отказался утвердить королевский эдикт. Однако епископ и Сор­бонна хранили молчание. На предложение высказаться епископ предъявил обвинение в одиннадцати пунктах и призывал воспретить иезуитам въезд во Францию.

Среди разных причин отметим следующие:

-                иезуиты, в лучшем случае, пригодны для проповеди среди невер­ных;

-                Общество Иисуса опасно для веры,

-                оно нарушает церковный мир;

-                оно разрушает монашескую жизнь.

Игнатию понадобилось десять лет, чтобы получить от епископов и университетов необходимые свидетельства и удостоверения.

В Испании драма развернулась более трагично. Расскажем о двух действиях этой драмы в Сарагосе и в Толедо.

Сарагоса. — Франциск де Борджия объявляет об основании им выс­шей школы. Дом и церховь предоставлены приором доминиканцев. Соседние монахи противятся. Приходится покупать другое здание. Наступает день, назначенный для освящения. Доминиканский приор служит торжественную обедню. И вдруг неприятная неожиданность... При выходе из церкви верующие видят распоряжение генерального викария, прибитое к дверям храма: «Под страхом отлучения вход в церковь воспрещается". Начинается процесс.

Архиепископ грозит новыми отлучениями. Вмешивается Двор. Архиепископ не обращает внимания на приказы королевы. На этот раз драма переходит на улицу. Разбив стекла их дома, толпа носит по ули­цам и площадям карикатуры на иезуитов. Образуется шествие. Во гла­ве несут крест, обернутый в черную ткань. За ним духовенство двух соседних приходов громогласно поет псалом 108: «Диавол да станет одесную их... Да будут дни их кратки... Да облекутся они проклятием как ризою... Да истребится память их на земле»...

Бог не послушал этих проклятий... После нового приказа королевы архиепископ сдается. Отцы возвращаются. Их торжественно встре­чают у городских ворот. Народ приветствует их.

Закончим последней и более значительной драмой, которая развер­нулась в Толедо, где, оставляя в стороне самих иезуитов, нападение было совершено на источник их силы: на Духовные Упражнения.

Речь идет об архиепископе Толедском. Когда ему сказали о намере­нии Общества обосноваться в его городе, он воспротивился и объяс­нил причины своей вражды:

-                Во-первых, ему не нравится само Общество;

-                Затем - и в особенности! — Духовные Упражнения.

Им были изданы два постановления.

«Мы лишаем права служить мессу и совершать таинства священни­ков, которые имели бы несчастье практиковать Духовные Упражне­ния. Мы запрещаем членам Общества Иисуса из Алкалы проповедо­вать, исповедовать, причащать и служить мессы во всех церквях епархии».

Борьба была жестокая, так как архиепископ имел сильных соперни­ков в лице папского нунция Поджио и государственного секретаря кардинала Маффеи.

В конце концов Толедский архиепископ должен был отменить свои постановления. После этого, 31 июля 1548 г., ПавелIII подписал гра­моту, одобряющую Духовные Упражнения во всех их частях.

«Мы остановились на рассказах о буре, длившейся десять лет, лишь потому, что нападки против нового Общества Иисуса лучше всего помогают нам проникнуться духом Святого Игнатия. По собственному признанию Игнатия, еще в Манрезе он получил озарения свыше. Вся его жизнь направлялась этим светом. И, судя по тому, как он держал себя, когда нападали на него или на Общество, мы должны заключить, что он был удивительно осведомлен о путях Господних.

Для него нападки были печатью Божьей.

«Ясно, что Господь желает что-нибудь совершить, раз начинаются затруднения». И когда в окружении его возникает беспокойство, он сохраняет непоколебимое спокойствие. Он предписывает молчание Франциску де Борджия, которого возмущают нападки на Духовные Упражнения.

Известный немецкий католический писатель наших дней Романо Гвардини пишет: «Поскольку кто умеет молчать, постольку он дейст­вительно умеет говорить. Полное молчание — большая сила, ибо оно предполагает не только воздержание от речи внешней, но также и от речи внутренней. Можно сказать, что он откапывается от речи из глу­бины сердца, и в этом именно молчании слышится голос Божий, кото­рый выражается без слов».

Молчание Святого Игнатия было целостным безмолвием; он слы­шал безмолвно глаголющего Бога.

Известно, что говорил ему этот голос; когда, например, прошла буря против Духовных Упражнений, он сказал: «Раз Духовные Упраж­нения защищались первосвященническим авторитетом, все враждеб­ные усилия были обречены на провал».