Глава
одиннадцатая
ТЮРЬМА В
САЛАМАНКЕ
Было бы
несправедливо упрекать в недобросовестности монахов,
которые, услышав проповеди Игнатия, забили тревогу перед
властями предержащими.
Со времени
мятежа Лютера Испания была наводнена людьми, искусно
сеявшими учение монаха-отступника. Их звали
«проповедниками» или «иллюминатами».
Инквизиция
преследовала этих новых апостолов с усердием, которое
сегодня нам представляется несколько преувеличенным. Однако
быстрота, с которой распространялась Реформация, доказывает,
что опасения защитников веры не были напрасными.
Среди всех
монашеских Орденов, которые поставляли в университет
преподавателей и студентов, Орден Святого Доминика занимал
первенствующее положение. В монастыре Святого Стефана жили
тогда знаменитые наставники. Было ли известно в Саламанке
судебное решение, вынесенное в Алкале еще до приезда туда
Игнатия, мы не знаем. Через 10-12 дней после своего прибытия
Игнатий исповедовался у одного из доминиканских отцов, так
как еще со времен Манрезы питал к этим монахам чувство
благодарности. Велико же было его удивление, когда он
услыхал от доминиканца: «Наши отцы хотели бы побеседовать с
вами». «Пусть будет так во имя Господа!» — ответил Игнатий.
В условленный день он пришел в монастырь. Настоятель
отсутствовал; были его заместитель, исповедовавший Игнатия
священник и еще один монах. Все вместе они отправились в
часовню.
Заместитель
любезно сообщил Игнатию о том, что они получили о нем
превосходные сведения. «Мы узнали, что вы проповедуете по
апостольски; и все-таки нам хотелось бы получить более
подробные сведения о вашей жизни. Чему вы учились?» Игнатий
дал им отчет о своих кратковременных занятиях в Барселоне и
Алкале. «И что вы проповедуете?» — «Я не проповедую, я
просто беседую о божественных предметах с людьми, желающими
слушать меня». — «И о чем вы беседуете?» — «То об одной
добродетели, то о другой, для того, чтобы прославить их; то
об одном пороке, то о другом, для того, чтобы обличить их».
— «Вы не учены и говорите о добродетелях и пороках! Никто не
может говорить о них иначе, как во имя науки или от Святого
Духа. Вы не говорите во имя науки, следовательно, вы
говорите от Духа Святого?
Игнатий
подумал и после минутного молчания заявил: «Я не считаю
нужным продолжать разговор об этом». — «Как сегодня, когда
столько ложных учений вводят в заблуждение людей, вы
отказываетесь сказать, чему вы учите?» — «Отче, я ничего
прибавлю к тому, что уже сказал, — лишь настоятели могут
заставить меня говорить». Так как всякие уговоры оказались
бесплодными, заместитель объявил: «Хорошо, но тогда вы
должны задержаться. Мы сделаем все необходимое для того,
чтобы вы заговорили». — «Где же мне оставаться?» — спросил
Игнатий. — «В часовне», — ответил заместитель; и все монахи
вышли. И пока церковные судьи решали, как поступить с
Игнатием, двери часовни оставались запертыми.
Игнатий
провел в монастыре три дня, но никто не говорил с ним по его
делу. Он питался вместе с монахами. Ему дали келью, и многие
отцы посещали его. Он свободно говорил с ними о Боге, и
большинство относилось к нему благосклонно.
Между тем
монастырь решил обратиться к епископу с просьбой рассмотреть
дело Игнатия. Епархиальное начальство посадило его в тюрьму,
где его долго допрашивали. Вместо защиты Игнатий передал
свои бумаги — это были Духовные Упражнения.
Впервые
знаменитая книга попала в руки церковного Суда. Через
несколько дней Игнатий предстал перед четырьмя судьями. Все
они ознакомились с его книгой.
Его
спрашивали о Троице, об Евхаристии. «Я не учился этому», —
сказал Игнатий. И тем не менее в его речах не смогли
обнаружить каких-либо заблуждений.
Что
касается Упражнений, то тут обсуждался лишь один пункт:
разница между смертным и повседневным грехом. «Не ученый
человек не должен отваживаться на определение этого пункта».
Игнатий отвечал им: «Верно или нет то, что я сказал? Если
неверно, осудите меня».
Доктора не
смогли найти чего-либо достойного осуждения в учении
Игнатия, и заседание суда было закрыто
И все-таки
Игнатий провел в тюрьме еще двадцать два дня; затем его
освободили, дабы он мог выслушать приговор: «Нет никаких
заблуждений ни в его жизни, ни в его учении. Игнатию
дозволено продолжать говорить о божественных вещах, но он
не смеет определять, что есть грех смертный, а что есть грех
повседневный без предварительного четырехлетнего
обучения».
Не нужно
было быть большим церковником, чтобы заключит!, что если нет
никаких заблуждений в книге Игнатия, то он может продолжать
объяснять ее, как она есть.
Однако
Игнатий возражал: «Я не могу согласиться с этим приговором,
ибо, не осуждая меня ни в чем, вы затыкаете мне рот и
мешаете мне оказывать посильную помощь ближнему. Тем не
менее, пока я нахожусь в юрисдикции Саламанки, я
повинуюсь».
Он был
освобожден... И Игнатий принял решение — он отправится в
Париж.
«Странное
решение, — возражали ему друзья, — ведь сейчас идет война
между Испанией и Францией! Каким опасностям вы себя
подвергаете». Игнатий улыбался и не возражал.
Очевидно,
внутренний свет озарял его...
И действительно,
Сам Бог звал его в этот город. Сегодня нам легко понять
причину... Монмартр — одно из священных мест Парижа, и там, сам
того не подозревая, ждал его некий человек. То был ФРАНЦИСК
КСАВЕРИЙ.

|