6. Древо  

Запечатленная в божественном образе артикуляция есть смежность; она принадлежит к синтагматическому порядку и соответствует той оппозиции единиц в лоне фразы, которую лингвисты называют «контрастной». Язык Игнатия тоже заключает в себе набросок системы виртуальных, или парадигматических, оппозиций. Игнатий неустанно обращается к той преувеличенной форме бинарности, каковой является антитеза: например, вся вторая Неделя определяется оппозицией двух царств, двух хоругвей, двух полей, принадлежащих Христу и Люциферу и противоречащих друг другу по своим атрибутам. Любой знак превосходства непременно предполагает лишенность, на которую он структурно опирается в своем означивании: премудрость Бога и мое невежество, Его всемогущество и моя немощь, Его праведность и мое нечестие, Его благость и мое зло, — все это парадигматические пары. Известно, что Якобсон определил «поэтику» как актуализацию и расширение некоторой системной оппозиции на уровне речевой цепи. Дискурс Игнатия состоит из таких расширений, которые, если изобразить их графически, предстанут в виде сети из узлов и растяжений: сети относительно простой, потому что ее разветвления суть раздвоения (в XIV — XV вв. их называли именно бинарными, двойственными, поскольку они подразумевали сознательный выбор). Но эти расширения могут принимать чрезвычайно сложный вид при умножении разветвлений. Тогда развертывание дискурса уподобляется древу — форме, которая очень хорошо известна лингвистам. Вот набросок древа первой Недели:

Бесполезно пытаться представить себе непрестанное древовидное разветвление игнатианского дискурса: оно ширится на глазах, как некая схема управления, регулирующая все изменения спрашивания в языке, — или, другими словами, регулирующая создание шифра, способного побудить Божество к ответу. Упражнения — это немного машина, в кибернетическом смысле слова: в нее вводится голый «факт», составляющий материю выбора, а на выходе мы получаем, конечно, не автоматический ответ, но закодированный вопрос, который именно поэтому оказывается «приемлемым» (в том смысле, какой это слово может иметь в лингвистике). Мы увидим, что древо Игнатия имеет своей парадоксальной целью уравновесить все элементы выбора, а не поставить в привилегированное положение один из них, как можно было бы ожидать. Ибо то, что здесь подвергается кодированию, есть мольба о Божьем знаке, но не сам этот знак.