Символ 8/1982  

НАША ЦЕЛЬ 

И. С. ГАГАРИН 

ВРЕМЯ, в которое мы выступаем на поле гласности, во многих отношениях необыкновенное. Огромный перелом, совершающийся на наших глазах и объемлющий в кругу своего действия всего человека и все человечество, с одной стороны, стремится разрушать все преграды, существующие между людьми, а с другой — заставляет их все более и более вникать в свои духовные потребности. 

Посмотрите в особенности на Восточную Церковь, не очевидно ли, что она переживает перелом? Этот вековой сон, этот неимоверный застой, который казался ее вечным уделом, исчезает на наших глазах. В России, в Австрии, в Греции, в пределах Оттоманской империи — везде брожение, везде закипает жизнь, везде с каждым днем яснее и яснее высказывается невозможность сохранить былое. В России, например, узы, связывающие Церковь и государство и сделавшиеся впоследствии времени настоящими цепями, наложенными государством на Церковь, не могут остаться чем были, и каждый мыслящий человек чувствует, что приближается новая эпоха, в которой взаимные отношения власти духовной и гражданской должны устроиться совершенно иначе. 

Положение русского духовенства также изменяется. В прошло евремя от него требовали лишь одной внешней обрядности, низшие слои народа — по невежеству и по природной готовности покоряться, а высшие — по равнодушию. В такой обстановке круг действия лиц духовного звания был чрезвычайно ограничен. В чем состояла их деятельность? Петь молебны и панихиды, служить чинно обедни, заутрени, вечерни, так чтобы почти беспрерывно звучали величаво предлинные ектении о благочестивейших, самодержавнейших и благоверных особах, а между тем шибко и бойко, в шепоте или скороговоркой, отделывались дьячки от всего, что могло назидать умы и дать духовную пищу сердцу. 

Так было в старину, но теперь все это переменилось или переменяется. Умственное развитие сделало значительные успехи во всех слоях общества, эта внешняя обрядность уже никого вполне не удовлетворяет. Люди начали мыслить, обсуждать, толковать, читать и учиться, множество разнородных понятий пошло в ход. Духовенство, разумеется, не могло оставаться тем, чем было, оно также принялось учиться и учить, читать и писать и, как пробудившись от продолжительного сна, взялось за меч слова и за перо. Стали являться духовные журналы, богословские сочинения, исследования о церковной истории, стал, наконец, чаще раздаваться голос проповедников в храме. Мы радуемся появлению всех этих признаков пробуждения, но между тем не можем не обратить нашего внимания на два очень важных обстоятельства, имеющих огромное влияние на всю умственную и духовную деятельность русского духовенства. 

С одной стороны, гнет гражданской власти не позволяет духовенству высказать свои заветные думы, с другой, получаемое им в семинариях образование не способно рассеять недоразумения, предубеждения и ложные понятия, загораживающие от него истину. 

Если бы не было этой двойной преграды, многие духовные конечно бы поняли, что единственное средство согласить древние предания и неизменное учение Христовой  веры с новыми потребностями нашего времени есть сближение с верующим и христианским Западом. Разрыв между Восточною Церковью и Западною имели доныне имеет самые горестные последствия. В первые века христианства Церковь была одна на Востоке и на Западе, несмотря на различие внешних обрядов и местных обычаев. Восстановление этого драгоценного и спасительного единства веры и любви даровало бы Русской Церкви и ту законную независимость от государства, которой она теперь до такой степени лишена, оно даровало бы русскому духовенству обильные средства умственного и духовного образования, которыми оно нуждается, рассеяло бы те предубеждения, которые помрачают его взор, оно позволило бы ему приобрести среди общества то влияние, которое с каждым днем становится необходимее для точного исполнения обязанностей высокого своего назначения. 

Вера Христова всегда имела врагов на земле, в наше время они многочисленны и сильны, и тот перелом, о котором мы говорили выше и среди которого мы живем, совпадает со страшною борьбою, направленною против Откровения, против учения Христова, против Его Закона. На Востоке и на Западе христианство имеет одних врагов, подвержено тем же опасностям. Сношения Востока с Западомс каждым днем становятся теснее, с каждым днем жизнь Востока более и более сливается с жизнью Запада. Из этого несомненного факта должно заключить, что с каждым днем делается явственнее необходимость дружного содействия Востока и Запада против нападений общего врага. Но такое дружное содействие или предполагает, или должно иметь последствием сближение, примирение и соединение Восточной Церкви с Западной. 

Но выше всех этих соображений стоит основная и неоспоримая истина. Обе Церкви гласят в признаваемом ими обеими Символе,что они веруют в единую Церковь. Следовательно, они признают, что Самим Господом основанная Церковь, долженствующая пребыть до скончания века, — едина. Между тем с давних времен Восточная Церковь и Западная составляют не единую Церковь, а две отдельные Церкви. Такое положение очевидно несогласно ни с волею Христа-Спасителя, ни с учением обеих Церквей. На существующий разрыв нельзя смотреть иначе как на бедственное, плачевное, противозаконное состояние, напротив, примирение Церквей, как скоро оно является возможным, дело благое, похвальное, достойное желаний, стремлений, стараний и усилий всех истинных учеников Христа-Спасителя. Способствовать продолжению разрыва, противиться примирению дело грешное и богопротивное. 

Мы убеждены, что в русском духовенстве много можно было бы насчитать людей, искренно желающих такого примирения, но они о нем не заботятся потому, что не полагают успеха возможным. Тут опять они остановлены этими предубеждениями, о которых мы говорили и которые имеют свой источник в образе преподавания, употребляемого в семинариях. Если бы кто и предпринял рассеятьтакие предубеждения, он встретил бы неодолимую преграду в духовной цензуре. Следовательно, единственным возможным способом распространить об этом предмете истинные понятия остается основание русского заграничного журнала, который имел бы целью приготовлять умы к вожделенному примирению Церквей. 

Такое примирение — дело не новое. В конце пятнадцатого столетия оно было совершено на Флорентийском Соборе, и, хотя после Собора прежде бывший разрыв возобновился, определения, однажды принятые с взаимного согласия восточных и западных иерархов, остались твердым основанием, на котором несколько частных Церквей совершили дело примирения и на котором совершится также примирение целой Восточной Церкви с Западною. В конце шестнадцатого века большая часть Западной Руси примирилась с Римом, и, хотя после тягчайших и лютейших испытаний часть Униатской Церкви отторжена была от Рима, до сих пор в пределах Австрийской империи уния не погибла. В семнадцатом веке другая Униатская Церковь образовалась на Востоке, в пределах древнего Патриархата Антиохийского, и эта Церковь, несмотря на горькую судьбу свою, процветает. Наконец, в наше время передовые люди доблестного болгарского народа, изучая тщательно свои древние летописи, признали, что, примирившись с Римскою Церковью, они возвращаются к истинным преданиям своих предков, приобретают настоящую независимость духовную, кладут прочное основание образованию своего народа и приводят в исполнение по мере своих сил великое и святое дело единства Церкви. 

Такие примеры не останутся бесплодными. Те сыны Восточной Церкви, которые до сих пор чуждаются примирения, убедятся в силе и в искренности причин, побуждающих их братьев вступить в единство Церкви Вселенской. Но тут опять нужна гласность, и эту гласность в нынешних обстоятельствах можно найти только в заграничном издании. Итак, мы предпринимаем на поле церковной литературы то, что уже с успехом делается в сфере политической. 

Наша цель — примирение Востока и Запада, воссоединение Церк­вей. Для достижения этой цели мы будем стараться выставить какможно яснее и сильнее причины, долженствующие нас побуждать к этому примирению, мы будем стараться излагать основания, на которых оно возможно и удобно, мы будем стараться, наконец, рассеивать предубеждения и недоразумения, которые мы найдем на нашем пути. Сколько будет возможно, мы будем избегать прений, обыкновенно они ни к чему не ведут и каждый остается при своем убеждении. Напротив, изложением наших убеждений и основных начал наших мнений мы надеемся привлечь внимание читателя и доказать ему, что с нами согласиться не так может быть, воображал.