Символ 13/1985  

ПЕРЕПИСКА И. С. ГАГАРИНА с  

П. В. ДОЛГОРУКОВЫМ (1860-1863 гг.) 

Публикуемые ниже материалы представляют собой переписку двух незаурядных русских людей, выброшенных судьбой в эмиграцию.   

И. С. Гагарин и П. В. Долгоруков были знакомы с детства, они поддерживали дружеские отношения в Петербурге в 1836-1837 гг. и снова встретились в 1860-х гг. в Париже.   

Князь И. С. Гагарин принадлежал к родовитой дворянской семье. Он получил прекрасное образование и начал свою деятельность на дипломатическом поприще. В 1831-1833 гг. он служил в Московском архиве Министерства иностранных дел, затем в русских миссиях в Мюнхене (1833-1835), Париже (1838-1842) и Вене (1842). Гагарин много путешествует, встречается с писателями и учеными Франции и Германии, размышляет о судьбе России и об отношениях России и Запада. 1836-1837 гг. Гагарин проводит в Петербурге. Он принимает участие в спорах западников и славинофилов, бывая в Москве, посещает П. Я. Чаадаева, идеи которого оказали огромное влияние на формирование его личности и взглядов. Гагарин поддерживает дружеские связи с П. Я. Чаадаевым, Ф. И. Тютчевым. Ю. Ф. Самариным, он знаком с А. С. Пушкиным, М. Ю. Лермонтовым, А. И. и И. И. Тургеневыми, А. И. Герценом и многими другими русскими литераторами. 

В 1842 г. Гагарин выходит в отставку. В том же году он переходит в католичество и затем вступает в Общество Иисуса (иезуитов). Неожиданный конец дипломатической карьеры Гагарина вызвал шумные толки в Петербурге и Москве. Много говорили и спорили о причинах, побудивших Гагарина перейти в католичество. Яркие страницы, посвященные этим событиям, сохранил нам дневник А. И. Герцена. Сам Гагарин неоднократно подчеркивал, что его решение стать католиком не плод какого-либо внешнего влияния, а результат длительных религиозных поисков, "внутреннего умственного или душевного процесса".

Религиозные искания Гагарина нашли отражение в его переписке начала 1840-х гг. с С. Ф. Самариным и И. В. Киреевским. В известном открытом письме Ю. Ф. Самарину от 18 (30) января 1866 г. Гагарин писал: "...Меня не иезуиты обратили. Начало положил Петр Яковлевич Чаадаев, на Басманной, в 1835 или 1836 году, а дело довершил Андрей Николаевич Муравьев своею "Правдою Вселенской Церкви". Иезуитыникого ко мне не подсылали...". В связи с этим невольно вспоминается свидетельство В. С. Печерина, бывшего профессора Московского университета, также принявшего католичество. В 1863 г. он писал П. В. Долгорукову: "Странные у людей понятия о так называемых обращениях в католическую веру. Восприимчивость пылкой юности, проповедь, католический священник — все это вздор! Оно вовсе не так было ... Никакой католический священник не сказал мне ни слова и не имел на меня ни малейшего влияния! Мое обращение началось очень рано: от первых лучей разума, на родной почве, на Руси, в глуши, в русской армии. Зрелище неправосудияи ужасной бессовестности во всех отраслях русского быта — вот первая проповедь, котораясильно на меня подействовала! Тоска по загранице охватила мою душу с самого детства. "На Запад! На Запад!" — кричал мне таинственный голос, и на Запад я пошел во что бы то ни стало! Католическая вера явилась гораздо позже: она была лишь un corrolaire , необходимое заключение долгого логического процесса, или, лучше сказать, она была для меня последним убежищем после всеобщего крушения европейских надежд в 1848 году". Разумеется, духовные искания и судьбы Гагарина и Печерина, несмотря на их внешнее сходство, нельзя полностью отождествлять. Но все же, вероятно, не лишены основания слова их современника Герцена, который однажды заметил, что "Печерины, Гагарины, Голицыны бежали в католицизм, чтобы не задохнуться" в николаевской России. 

В эмиграции Гагарин начинает активную публицистическую деятельность. Как отмечал его биограф П. Пирлинг, основной идеей Гагарина стала мысль о "соединении Восточной Церкви с Западной". Этой теме был посвящен основной труд Гагарина — книга "Будет ли Россия католической?", которая вышла на французском языке в Париже в 1856 г. Она вызвала большой интерес и вскоре была переведена на русский, немецкий и испанский языки, многочисленные отклики на нее появились в России, Франции, Германии и Англии. Труд Гагарина породил большую полемическую ли тературу. Достаточно сказать, что его разбору и критике посвятили свою книги и брошюры А. С. Хомяков, А. Н. Муравьев, И. Яхонтов, С. Барановский и др. Упоминания об этой полемике встречаются в публикуемых ниже письмах Гагарина. 

В 1857-1859 гг. Гагарин издает религиозно-философские сборники "Etudes de theologie , de philosophie et d ’histoire", а затем начинает выпускам "Кирилло-Мефодиевскис сборники" на русском языке. Гагарин предполагал также издавать газету на русском языке и написал передовую статью для первого номера (план этот не был осуществлен). В 1860-1862 гг. Гагарин издал "Философические письма" и другие произведения П. Я. Чаадаева. Он был также популяризатором, издателем и хранителем ли тературного наследства Ф. И. Тютчева. Публиковавшиеся в 1860-х гг. книги и брошюры И. С. Гагарина были органической частью литературы русской эмиграции в Западной Европе — литературы, создававшейся А. И. Герценом, Н. И. Тургеневым, П. В. Долгоруконым, И. Головиным и др.

Гагарин переписывался с Герценом. Не разделяя программы и политических идей Герцена, Гагарин уважал его и высоко ценил его деятельность. Посылая Герцену изданные им "Избранные сочинения" П. Я. Чаадаева, он писал ему 11 июня 1862 г.: "Я знаю, какая бездна нас разделяет, но память Чаадаева и искренняя ваша и моя дружба к нему служат между нами звеном, и, как мне кажется, если поближе приглядеться, не единственным; нападая на все гадкое и мерзкое, вы делаете дело благое и богоугодное, а если вы иногда и стреляете на то, что не заслуживает ваших упреков и вашего негодования, я убежден, что это происходит оттого, что дым и пыль сражения, оттого, что отдаление не позволяют вам разобрать разные знамена. Поэтому прошу вас не почитать пустою фразою уверение моей к вам душевной преданности и глубокою сочувствия".  

Гагарин внимательно следил за русскими эмигрантскими изданиями, особенно за "Полярной звездой" и "Колоколом" Герцена. Об этом свидетельствует его переписка. Так, например, он писал И. М. Мартынову в марте 1859 г.: "Полярную звезду" на 1858 г. я получил. Судебные сцены в ней напечатаны превосходные и ужасные; непременно надобно прочесть. Новый номер "Колокола" также получил". Столь же внимательно Гагарин следил и за другими изданиями русских эмигрантов, в частности П. В. Долгорукова. Из публикуемой переписки мы впервые узнаем также о сотрудничестве Гагарина в изданиях П .В. Долгорукова (см. документ № 14).  

*** 

Князь П. В. Долгоруков (1816-1868) потомок знатнейшей княжеской фамилии, происходившей от князя Михаила Черниговского (Жизнь и деятельность П. В. Долгорукова уже давно привлекали внимание исследователей. См. Мю К. Ломке Кн. П. В. Долгоруков в России —"Былое", 1907, февраль; М К Лемке. Кн. П. В .Долгоруков эмигрант "Былое", 1907, март; Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина Изд 3 М. Л., 1928; С В. Бахрушин "Республиканец-князь". Петр Владимирович Долгоруков. В кн.: П. В. Долгоруков. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта 1860-1867. Собрал и приготовил к печати П. Г. Щеголев М, 1934; И. Я. Эйдельман. Герцен против самодержавия. Секретная политическая история России XVIII —XIX веков и Вольная печать М., 1973. и др). Знатное имя, семейные связи, значительное состояние — все, казалось, обещало ему блестящую будущность. Однако некоторые черты его характера, проявившиеся с раннего возраста, несдержанность, заносчивость, самонадеянность, необузданное тщеславие помешали ему использовать все, что было дано ему от рождения. П. В. Долгоруков учился в Пажеском корпусе, в 11 лет был назначен камер-пажом, но за какую-то шалость лишен этого звания, что закрыло ему дорогу к придворной карьере. После окончания в 1833 г. Пажеского корпуса он числится на службе в Министерстве народного просвещения и вращается в светских кругах Петербурга. В 1836-1837 гг. Долгоруков поддерживает дружеские связи с кн. И. С. Гагариным, с которым был знаком с раннего детства, и в 1836 г. живет с ним на одной квартире. В светских салонах Петербурга, на приемах и балах Долгоруков и Гагарин неоднократновстречаются с Пушкиным. Они находятся в числе свидетелейсобытий, связанных с дуэлью и смертью поэта. 

Пустая светская жизнь не могла удовлетворить кипучего честолюбия Долгорукова. Политическая деятельность была для него недоступна, и он обратился к изучению истории России, избрав наиболее безопасную область — генеалогию. Под предлогом изучения родословных он мог получить доступ ко многим важным историческим документам. 

В 1842 г., находясь в Париже, Долгоруков издал на французском языке под псевдонимом "граф Альмагро" книгу "Заметки о главных фамилиях России", в которой приводилась не только генеалогия важнейших дворянских родов, но и информация, которая была запрещена в России (сведения о земских соборах XVI—XVII вв., о конституционной хартии Михаила Романова 1613 г., материалы об убийстве Павла I и о восстании декабристов и т. п.). Авторство Долгорукова вскоре оказалось раскрытым, он был вызван в Россию, арестован, а затем отправлен на службу в Вятку, где провел год. В 1854-1857 гг. Долгоруков публикует "Российскую родословную книгу", серьезный труд по генеалогии, сохраняющий научную ценность до наших дней.   

В первые годы царствования Александра II Долгоруков стремится принять участие в деятельности по подготовке реформ. Он обращается с письмами и записками к министрам, пишет царю и т. п., однако его про екты отвергаются и к власти его не допускают. Разочарованный в своих честолюбивых планах, уязвленный, Долгоруков в мае 1859 г. уезжает за границу. В 1860 г. в Париже выходит по-французски его книга "Правда о России", в следующем году появляется ее русский перевод. Э та книга содержала не толькорезкие выпады против министров, придворных и т. п. — в ней также излагалась программалиберальных реформ и превращения России в конституционную монархию, которая всегда была идеалом Долгорукова.

"Правда о России" вызвала"невообразимое бешенство" в официальном Петербурге, который воспринял эту "скандальную книгу" с ее "напыщенным названием" как "один из самых худших памфлетов". Как и в своей первой книге "Заметкио главных фамилиях России", автор рассказывал о фактах, "кои ему, как доброму русскому, следовало бы пройти забвением". Это книга, по отзыву современника, изображала "русское дворянство в самых гнусных красках, как гнездо крамольников и убийц". Сразу же после выхода книги в свет Долгорукову было приказановернуться в Россию. Он отказался и с этого времени навсегда остался за границей.   

В первые годы своего пребывания в эмиграции (1860-1864) Долгоруков всецело посвятил себя публицистике. В 1860 г. он начинает издавать журнал "Будущность" (1860-1861), а после его прекращения — журналы "Правдивый" (1862), "Листок" ( 1862-1864). Все эти издания представляли собой, в сущности, один и тот же журнал, менявший лишь заглавие. Журналы Долгорукова пользовались в России большим влиянием, которое можно сравнить с влиянием "Колокола". Как справедливо отмечал Н. Я. Эйдельман, "сейчас нам трудно представить, что в 1860-х годах имя Долгорукова для многих друзей и врагов стояло рядом, чутьли не на равне с Герценом. Более того, в каком-то смысле высшие власти боялись Долгорукова даже больше, чем Искандера". Сила Долгорукова-журналиста заключалась в том, что он хорошо знал ту правящую среду, против которой боролся. На страницах его журналов русские с захватывающим любопытством читали самые интимные подробности о таких людях, имена которых у себя дома, в России, они не смели произносить вслух. В Петербурге ни один из самых блистательных сановников не мог быть уверен, что в очередном номере "Будущности" или "Листка" он не найдет свой портрет, облитый грязью. А поскольку всем было известно, что Долгоруков до своего отъездабыл действительно близок к тем сферам, которые он теперь так жестоко разоблачал, то это придавало его разоблачениям особенную пикантность, а его инвективам — особенную убийственность.

Бурная история периодических изданий Долгорукова, печатавшихся в Германии, Бельгии и Англии, нашла яркое отражение в его письмах И. С. Гагарину 1860-1863 гг. Из них мы узнаем множество колоритных деталей, связанных с трудностями, которые приходилось преодолевать Долгорукову, узнаем новое о его планах и замыслах и т.п.

С первых лет жизни в эмиграции Долгоруков поддерживал тесные связи с Герценом и печатался на страницах "Колокола". В 1865-1866 гг. он вел в журнале Герцена отдел "Смесь". Неоднократно Герцен сочувственно отзывался о книгах и с татьях Долгорукова. В то же время Долгорукова и Герцена разделяло многое, прежде всего — политическая программа. Долгоруков писал в 1861 г.: "Мы не разделяем политических мнений гг. Герцена и Огарева: они принадлежат к партии социалистов, а мы принадлежим к партии приверженцев монархии конституционной, но мы душевно любим и глубоко уважаем Александра Ивановича и Николая Платоновича за их благородный характер, за их отменную благонамеренность, за их высокое бескорыстие, стольредкое в наш корыстолюбивый век". Двойственное отношение Долгорукова к Герцену и Огареву нашло отражениеи в переписке Долгорукова с Гагариным, публикуемой в этом номере (см. документы №№ 12, 13, 16).

Свидетельством большого влияния периодических изданий Долгорукова была постоянная борьба против них русского правительства. Методы при этом использовались самые разные — подкуп издателей, публикация клеветнических статей во французской и бельгийской печати и т. п. Сведения об этом мы находим и в переписке Долгорукова с Гагариным. Остановимся подробнее на одном из эпизодов.   

Через месяц после выхода в свет "Правды о России"  в одной из парижских газет появилась за подписью "А. Мышенский" рецензия на эту книгу. Там говорилось, в частности, что автор книги (чье имя и рецензии не упоминалось) четыре года тому назад, в 1856 г., будто бы пытался вымогать деньги у кн. М. С. Воронцова. Возмущенный Долгоруков счел необходимым откликнуться, и 6 мая 1860 г. в той же газете был напечатан его ответ. Долгоруков писал: "В последние годы пребывания моего в России я издал на русском языке четыре тома родословных. Это сочинение возбудило много неудовольстви я и создало мне многочисленных врагов. В числе лиц, древнее родопроисхождение которых невозможно было допустить и которого они между тем добивались, был фельдмаршал князь Михаил Воронцов. В 1856 г. он в последнюю свою бытность в Петербурге не переставал заискивать и просить меня, чтобы в 4-м томе, который я готовился выдать в свет, я сказал, что теперешние Воронцовы происходят от древних бояр Воронцовых (фамилия которых исчезла в конце XVI века). Он у тверждал, что в доказательство имеет документы. Я знал, что это домогательство его противно истине, но не мог в нем прямо отказать из уважения к седым волосам восьмидесятилетнего старца. Поэтому всякий раз, когда он мне об этом говорил, я отвечал, что очень желал бы видеть и разобрать документы, на которые он ссылался. После того я поехал в деревню и, рассчитывая по возвращении в Петербург печататьсвой 4-й том, счел приличным со своей стороны, в память любезностей, оказанных мне фельдмаршалом, написать ему о скором появлении этого тома и выразить искреннее сожаление, что не могу удовлетворить его желанию, так как он не доставил мне случая видеть документы". Далее Долгоруков писал, как он был удивлен, когда в ответе Воронцова нашел упоминание о какой-то записке, вложенной в его письмо к фельдмаршалу, в которой говорилось о 50 000 рублей за исполнение "заветного желания" Воронцова. Долгоруков указывал также, что попросил Воронцова немедленно прислать ему эту записку, чтобы попытаться найти ее автора. Кроме того, вернувшись в Петербург, он отправился к шефу жандармов, просил доложить обо всем царю и ходатайствовать о назначении следствия. III отделение отнеслось к этому довольно равнодушно и делу хода не дало. Через несколько дней Воронцов умер, и вся история, казалось, была предана забвению. Но рецензия Мышенского и ответ на нее Долгорукова дали сыну Воронцова повод начать процесс против Долгорукова. Процесс этот был Долгоруковым проигран. Единственным основанием для его обвинения послужило заключение экспертов- графологов, которые сочли, что пресловутая записка была написана им. Долгоруков в своей брошюре "Правда о процессе князя Долгорукова" доказывал, что русское правительство было заинтересовано в его осуждении и что на суд было оказано давление (через французского министра юстиции Морни, женатого на родственнице Воронцовых). Исследователи, изучавшие жизнь и деятельность Долгорукова, также склоняются к этому мнению.

Сразу же после окончания процесса Герцен на страницах "Колокола" выступил в защиту Долгорукова: "До нас доходят крики радости русской аристократической сволочи, живущей в Париже, о том, что, натянувши все возможные влияния, им удалось получить какое-то бессмысленно е осуждение кн. Долгорукова. Не знаем, насколько прилична или неприлична эта радость, — нравы передней нам мало знакомы. Но что французским юристам не до смеха от такого приговора — в этом мы уверены. Процесс этот делает своего рода черту в их традиции. Независимее от положительных доказательств суд редко поступал — вне той страны, в которой судьи избираются из русской аристократической сволочи, живущей в России". 

Одновременно началась травля Долгорукова и по другому направлению. Процесс Воронцова всколыхнул старые слухи об участии Долгорукова и Гагарина в составлении анонимных писем, сыгравших роковую роль в судьбе Пушкина.  

В 1863 г. в Петербурге вышла в свет небольшая книжка А. Н. Аммосова "Последние дни жизни и кончина А. С Пушкина", в которой подробно говорилось обо всех обстоятельствах, приведших к дуэли, в частности и об "анонимных записках на французском языке …содержания дерзкого, неблагопристойного". В книге впервые в печати были названы имена И. С. Гагаринаи П. В. Долгорукова как предполагаемых авторов анонимных писем ("диплома" об избрании Пушкина историографом "ордена рогоносцев"). Можно предположить, что издание книги Аммосова было предпринято при негласной поддержке русских правительственных кругов. В этой связи следует напомнить, что еще в конце 1850-х гг. В. Ф. Одоевский предлагал "против враждебных русских изданий употребить точно такие же и с толь разнообразные издани я. Например, можно бы начать с биографий Герцена, Огарева, Петра Долгорукова, Гагарина, Юрия Голицына и проч. ...Оценка сих господ, написанная ловко, забавно и без всяких личностей, уничтожила бы наполовину действие их изданий на публику".

Долгоруков узнал о появлении книги Аммосова из рецензии, помещенной в журнале "Современник". Он сразу же написал в редакцию письмо-протест (оно было опубликовано также в "Колоколе" и "Листке"). Одновременно Долгоруков написал Гагарину, который жил в то время в Сирии, и послал ему корректуру своего протеста. Он просил его обратиться к редактору журнала "Современник". Ответного письма Гагарина не сохранилось. На обвинения Аммосова он ответил спустя два года. В 1865 г. письмо Гагарина было опубликовано в газете "Биржевые ведомости", а затем перепечатано в журнале "Русский архив". 

Несмотря на эти объяснения и протесты, в пушкиноведении надолго установилось мнение о причастности Долгорукова и Гагарина к делу об анонимном пасквиле. Лишь в 1927 г. П. Е. Щеголев в результате длительных разысканий пришел к выводу, что Гагарин не принимал участия в составлении "диплома". Как известно, П. К. Щеголев на основании графологической экспертизы пришел к заключению, что текст пасквиля был написан рукой П. В. Долгорукова. С тех пор этот вывод утвердился в пушкиноведении. Однако новейшая экспертиза, осуществленная в 1974 г., опровергла его. Исследование почерка неизвестного, переписавшего экземпляры пасквиля, и сопоставление его с почерком П. В. Долгорукова и И. С. Гагарина, проведенное на современном научном уровне, выявили устойчивые различия между ними. По мнению экспертов, тексты анонимных писем "выполнены не П. В. Долгоруковым и не И. С. Гагариным, а иным лицом". Таким образом, стало ясно, что нет никаких доказательств, подтверждающих соучастие Долгорукова в составлении пасквиля". Единственный аргумент, который Щеголев в своевремя расценил как бесспорный и на основе которого он построил свою версию, оказался несостоятельным. А так как за истекшие десятилетия не было выдвинуто ни одного сколько-нибудь убедительного объяснения относительно мотивов, которые могли бы толкнуть Долгорукова на соучастие в деле с анонимными письмами, эту версию следует отклонить как недостоверную". 

Письмо П. В. Долторукова И. С. Татарину от 29 июля 1863 г., в котором он пишет об обвинениях Аммосова (документ № 16), впервые приводится полностью - на языке оригинала ив переводе на русский язык. В письме содержатся некоторые новые важные детали, в частности сведения о том, что Герцен и Огарев были возмущены клеветой Аммосова.  

*** 

В настоящую публикацию вошла сохранившаяся переписка И. С. Гагарина с П. В. Долгоруковым. Письма И. С. Гагарина относятся к 1860 г., письма Долгорукова охватывают 1860-1863 гг. Таким образом, переписка Гагарина и Долгорукова этих лет дошла до нас далеко не полностью. На значение этой переписки впервые указал Н. Я. Эйдельман. 

Публикуемые документы представляют интерес для истории русской эмиграции в Западной Европе, они дают новые сведения о русской неподцензурной печати 1860-х гг. В то же время в этих материалах содержатся новые данные для характеристики И. С. Гагарина как деятеля русской культуры. 

Письма П. В. Долгорукова, обращенные к И. С. Гагарину, хранятся в Отделе рукописей Славянской библиотеки. Из 13 писем и записок П. В. Долгорукова для данной публикации были отобраны 10 писем. Не вошли в публикацию письмо П. В. Долторукова И. С. Гагарину от 15(27) мая 1860 г. и две записки (от 21 ноября [1860 г.] и 11ноября 1861 г.), не представляющие существенного интереса. Письма П. В. Долгорукова публикуются по автографам. Все они написаны чернилами, бумага почтовая белая разного формата. Сохранность текста хорошая. Поправки в тексте немногочисленны и не носят смыслового характера.   

Письма И. С. Гагарина к П. В. Долгорукову хран ятся в Центральном государственном архиве Октябрьской революции СССР (Ф 728, Рукописное собрание библиотеки Зимнего дворца, № 2652). Из 8 писем И. С. Гагарина к П. В. Долгорукову для данной публикации были отобраны 6 писем. Не вошли в публикацию письма И. С. Гагарина П. В. Долгорукову от 21 мая и 19 июня 1860 г., не представляющие существенного интереса. Письма И. С. Гагарина публикуются по копиям, любезно присланным из Москвы Главным архивным управлением. Славянская библиотека выражает благодарность Главному архивному управлению при Совете Министров СССР.   

Письма И. С. Гагарина и П. В. Долгорукова печатаются по общепринятым правилам публикации исторических документовXIX века по современной орфографии с сохранением, в то же время, всех особенностей языка и стиля, присущих их авторам.  

Введение, подготовка публикации и комментарии Л. Шура.   

 Переписка