Предисловие
Христианская
простота есть тайна, и таинственно ее действие. Христианину
бесполезно к ней стремиться, ее не приобретешь старанием, не
возделаешь в себе и не усвоишь как «добродетель», ибо она
есть отблеск Божественного света, в нас себя изливающего. Те
христиане, что надеются своими силами привести себя в
состояние внутренней простоты, мыслят и действуют глупо, так
как этим они преступают простоту — евангельскую и своих
христианских предков. Избежать этой очевидной глупости можно
только одним путем: сравнявшись с мудростью века сего, и
котором вовсе нет никакой тайны. И тут они впадают в
противоречие, так как отнюдь не собираются расставаться со
своей религиозностью; но поскольку наш век, любую вещь
оценивающий с точки зрения ее достижимости, утратил
религиозность и стал без-божен (Бог его не интересует), они
тут же попадают в засасывающую воронку атеизма, который —
поскольку он заявляет о себе и осуществляется как стройная
программа — оказывается сильнее, чем глупая мудрость
христиан. Остается лишь надеяться, что эта глупая мудрость,
сама о том не подозревая и к тому не стремясь, все же
содержит в себе некий остаток таинственной христианской
простоты, который оборачивается воистину диамантовой
твердостью, лишь только борьба с атеизмом заходит
всерьез.
Предметом
нашего внимания в дальнейшем станет эта непроницаемая
твердость (которая еще станет под конец воплощением
мягкости) в ее соприкосновении с мудростью века сего, от
максимально религиозной, до крайне иррелигиозной ее формы.
Как раз потому, что вполне очевидна «достижимость» мудрости
(мы можем проследить за ее созиданием), христианская
простота выступает по отношению к ней как чуждое начало.
Синтез простоты противоречит сути вещей. Простота, хотя и
возникает на обломках человеческой мудрости, не является
остатком чего бы то ни было, ни последним средством
отчаяния, но пребывает сохранной в опустошительных
катаклизмах и праведной в крушениях.
Что
простота имеет тайну, видно из того, что она всегда держится
поодаль от человеческой глупости, сказал же Иисус: «Будьте
мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10, 16) разумея
одновременность; отсюда следует, что простота охраняется
особой ей свойственной мудростью — и это при всей ее
беззащитности, предыдущая фраза гласит: «Вот, я посылаю вас,
как овец среди волков» Пожелай овцы с блеющими голосами
перенять волчью мудрость, как они тотчас были бы растерзаны;
свою мудрость (ходячее выражение закрепляет ее за змеей —
ср. Быт. 3, 1) они могут проявить лишь способом, присущим
простоте — как, скажем, стыдливость бывает присуща детям.
Каким образом осуществить это единство, им не дано знать
изнутри себя — но только следя за Пастырем и вслушиваясь в
Его голос, «потому что знают голос его», Он же «полагает
жизнь свою за овец».
Далее
тексту, достаточно простому, последуют, в качестве
приложения, «Дополнительные разъяснения», содержательно и
стилистически более тонкие. Читатели, которые найдут ответы
на свои вопросы в основной части, могут не затруднять себя
чтением приложения.

|