5-Й ДЕНЬ, 3-ЬЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ  

ДВА СТЯГА 

  1-е предисловие. Борьба между добром и злом 

  В мире с незапамятных времен, а сейчас, может быть, более чем когда-либо, идет ожесточенная борьба между двумя силами: добром и злом. Св. Игнатий представлял себе эту борьбу, как борьбу между двумя станами, станом расположенным в равнине Иерусалима, воюющим под стягом Христа, и станом раскинувшимся в долине Вавилона, под знаменем дьявола. Противопоставление Иерусалима Вавилону не принадлежит Св. Игнатию. Оно гораздо древнее. Оно часто встречается в средневековых сказаниях. Находим мы его еще и у св. Августина. 

  Непреложная истина, что Христос желает иметь меня, как и всех людей, в Своем стане, под Своим стягом, чтобы спасти меня, чтобы помочь мне достичь Царства Небесного. И также непреложна другая истина, что Сатана стремится отнять меня от Христа, привлечь на свою сторону, чтобы погубить в своем аду. Между ними непрерывная, ожесточенная, упорная борьба, борьба близко меня касающаяся. Что же буду я делать? Не уподоблюсь же я тому безумцу, который гуляет по краю бездны, посвистывая и срывая цветы, в то время как из за него находятся в схватке два врага, один, который хочет столкнуть его в бездну, а другой – защитить и спасти… 

  2-е предисловие. Представим себе мысленным оком обе равнины и оба стана. 

  3-е предисловие. Попросим у Христа обильной благодати, даже двойной благодати, чтобы, во-первых, разуметь все обманы и хитрости, коими обольщает нас дьявол, и смело и решительно противодействовать им, - они опасны особенно потому, что дьявол всегда играет на наших слабостях, - и, во-вторых, чтобы познать истинную жизнь, как показывает нам ее наш законный и державный Владыка, и иметь силы для следования ей, без страха и колебаний. 

1-й пункт. В стане близ Вавилона 

  Конечно, вместо Вавилона, мы могли бы перенестись в более современную обстановку, скажем на торжественное заседание масонской ложи в любом крупном городе, или вообразить себя в Московском Кремле на заседании безбожников. Я все же предпочитаю не уклоняться от классической обстановки. Итак, перенесемся в долину близ Вавилона. 

  В долине близ Вавилона Сатана, окруженный свитою из падших ангелов, сидит на пышном троне и держит военный совет. Он намерен покорить весь мир, все страны, города и села, всех людей, все души. Всех он хочет оторвать от Христа и привести под свое знамя, хочет гибели всех. Не забывает он и меня. Есть у меня, правда, Ангел-Хранитель, но и есть и демоны искусители. Сатана горд, высокомерен, хитрый лжец и наглый обманщик; хочет всех опутать своими сетями. 

  Первый шаг его искусства – обольщение богатством. Если оно удастся, следует второй – обольщение честолюбием, любовью к почету и почестям, легко порождаемой богатством, и, наконец, из обоих: из богатства и честолюбия – обычно выростает гордость, а из гордости, как из родника, потекут все пороки и грехи. 

  Расчет психологически верный. Сатана хорошо знаком с нашей человеческой природой, поврежденной первородным грехом. 

  Но в чем особое его коварство? Особое его коварство в том, что он ловит людей на невинные не вид приманки, морально безразличные: богатство, почет. Люди попадаются, не подозревая опасности. Но скоро эти привлекательные для природы человеческой соблазны, под влиянием свойственных ей вожделений, превращаются в беспорядочную, неудержимую склонность, превращаются в страсть, и дальше – все ниже по наклонной плоскости, переходят в гордость. Золотая или шелковая сетка, в которую попадаются люди без всякой опаски, сгущается, стягивается, опутывает все крепче, пока не превратится в железную цепь на шее… гордецов. 

  Богатство само по себе не грех. Бог создал человека богатым. После грехопадения Он позволил ему обогащаться трудом. Бог защищает законом праведно приобретенное или унаследованное имущество. Отвлеченно, метафизически богатство вещь не плохая: человек может пользоваться созданными для него благами. Морально или нравственно оно безралично: может быть орудием добра или зла. 

  Но беда в том, то, по свойственным ему грешным наклонностям, человек склонен чересчур, до крайности, привязываться к богатству, делать из него кумир. Почему? Да очень просто, богатство позволяет ему удовлетворять все вожделения, «чего нога моя хочет», как говорили разбогатевшие купцы у Островского, и, кроме того, неизбежно открывает путь к людскому почету, к честолюбию. 

  Отсюда все строгие осуждения, угрозы, предупреждения, коими изобилует Св. Писание: «Горе вам, богатые! Ибо вы уже получили свое утешение» (Лука, 6, 24), «Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное». (Мат. 19, 23). 

  Вот где скрыта опасность! Вот где западня! 

  Почет! Быть почитаемым еще не грех. Даже известное пристрастие к почету как таковое еще не грех. Уважение, известность, как и слава, могут служить и добру. Но если этот напиток и не ядовит сам по себе, то он во всяком случае слишком крепок для наших слабых голов, почему очень часто опьяняет. Опьянение же всегда опасно. Но об этом скрывают те, кто предлагают этот приятный и безвредный сам по себе напиток! 

  Вот где вторая западня! 

  Богатство и почет развивают любовь к самому себе, самолюбие. А это уже зачаток гордости. 

  Что такое гордость? Это страсть к независимости, стремление быть независимым ни от чего, ни от кого, и желание подчинять себе других. Человек, наслаждающийся богатством и почетом, упивающийся ими, привыкает ни в чем себе не отказывать, ни в чем не встречать сопротивление, привыкает никому не подчиняться, ни для кого не приносить жертвы, привыкает принимать подчинение и жертвы от других как должное. Гордость растет, спесь надувается, как говорится в известном стихотворении Алексея Толстого. Чего не хватает для полного их расцвета? Вражды и ненависти к Богу, как помехе, как стеснению, перечащему самолюбию и властолюбию. Сатана хотел бы, конечно, вооружить всех своих подданных на открытую вражду и борьбу с Богом. При неудаче он довольствуется их пренебрежением. Довольствуется тем, чтобы они не считались с Богом, забыли о Нем, перестали Ему молиться. Лишенный благодати, отдающийся всем своим прихотям, раб своих страстей, человек поступает в полную власть Сатаны. Железная цепь его круто затягивается на шее обреченного к гибели… 

  Вот что грозит человеку мира сего, может подумать священник, монах или клирик. Как хорошо, что я в безопасности, что я забронирован обетами от козней Сатаны! 

  Так ли это? 

  Не нашел ли я в общежитии замену, и даже подчас выгодную, тех земных благ, от которых я отказался? Не нашел ли я там жизнь, правда, скромную, но сытую, вполне обеспеченную, без забот и недохватов, на всем готовом, с услугами и удобствами? Пока в этом нет ничего предосудительного. Напротив, жизнь должна быть обеспеченной, беззаботной и регулярной, чтобы дать мне возможность всецело отдаться работе связанной с моим призванием. Все это верно, но все же будем осторожны, будем на чеку, будем настороже, будем внимательно следить за нашей бедной природой и за ловушками, которые расставляет нам неугомонный Сатана. Грешить, увы, можно везде! Ангелы умудрились согрешить на небе, наши прародители умудрились согрешить в раю, Иуда – в тесном приближении к Иисусу Христу! 

  Если я начну считать, что сравнительно широкая жизнь в общежитии является моим неотъемлимым правом, тем минимумом, который мне причитается, если я стану пользоваться добротою настоятелей; чтобы расширять свои права и льготы, если я буду встречать все сужения и экономии ворчанием и критикой, - то что останется от любви к бедности, от нестяжательности? Не открою ли я дорожку врагу человечества в наше общежитие? 

  А почет? 

  Если я буду считаться хорошим работником, если мои проповеди, книги, лекции, словом, моя работа, будут иметь успех, одобрения настоятелей, и если я буду принимать их как должное, неотъемлемое, заслуженное, если я стану относиться к возражениям и критике, как к личным оскорблениям, а к ограничению моих льгот и поблажек, как к личным обидам, то что останется от моей кротости и смирения? Не буду ли я играть в руку того, кто стремиться отколоть нас от Христа и погубить? 

  Да предохранит меня Бог от такого падения, да избавит Он меня от сетей и искушения дьявольских! 

2-й пункт. В стане близ Иерусалима 

  Перенесемся в другую долину, в долину под Иерусалимом, где находится лагерь или стан Христа, над которым развевается стяг Вождя, Царя и Бога нашего Иисуса Христа, стяг, украшенный, конечно, крестом. 

  Христос, в противоположность Сатане, не чужд нашей человеческой природе. Он наш по крови, первый, старший из нас, «первородный между братьями», как говорит Ап. Павел (Рим. 8, 29). Христос, как и мы, Сын Адама, не враг, а друг нашей и Своей природы, ее исправитель, ее слава. Христос пришел дать нам жизнь, жизнь сверхобильную, сверхизбыточную, жизнь подлинную, истинную, в то время как Сатана – вор наших душ, «человекоубийца от начала» (Ио. 8, 44), который «приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить» (Ио. 10, 10). 

  Христос здесь! Побежим к Нему! «Господи, к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ио. 6, 68). 

  Пойдем же к Нему, к Его кротости, простоте, смирению, откровенным и сердечным, сразу бросающимся в глаза, сразу заметным; «явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего Бога», говорит Ап. Павел (Титу, 3, 4). Нет никакой мишуры и пышности, нет и трона. Один бугорок. Он встал на него, чтобы лучше видели и слышали Его, как в день Нагорной Проповеди. Это Царь Царства Божьего, но еще не торжествующий, а воюющий, в походном снаряжении, готовый выступить в победоносный поход, в который и мы завербовались и подробности которого Он сейчас разъяснит. 

  Его окружает толпа. Небольшая толпа, несравненно менее многочисленная, чем та, что следует за Сатаной. «Малое стадо» (Лука, 12, 3), отборное войско того «великого множества людей, которого никто не мог перечесть», о коих расскажет Евангелист Иоанн в Откровении (7, 9). 

  Как мягко и просто говорит Христос и тем, кого Он посылает спасать людей, и о тех, кто должен быть спасаем, спасаем убеждением. Какая разница с хитросплетениями и сетями Сатаны! 

  Впрочем и Христос пользуется сетями: «сделаю, что вы будете ловцами человеков» (Марк, 1, 17), но пользуется Он ими совсем иначе, можно сказать, для обратного, чтобы спасать людей, чтобы освободить их «от рабства тления в свободу славы детей Божьих», по словам Ап. Павла (Рим. 8, 21). 

  Его слова должны убивать в нас наше дурное «я», чтобы дать другому «я» вечную жизнь, должны достичь того, чтобы мы добровольно теряли нашу душу для мира сего и тем спасали ее. 

  Все у Него ясно, точно, определенно, как та «истина, которая сделает нас свободными» (Ио. 8, 32), все у Него прямо, прекрасно, глубоко, «ибо слово Божье живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр. 4, 12). Все у Него легко, понятно, разумно, остается убедить волю и сердце. 

  Куда же Господи, должен я привести души, и, в первую очередь, собственную? – Ко смирению! Смиренно по отношению к себе и смирению в отношениях с Богом и тварями, к нравственному навыку предпочитать Бога себе, жертвовать собою, отказываться, отрекаться, словом, презирать себя, ради любви к Богу. 

  Смирение – добродетель не отдельная, а почти всеобъемлющая, безусловно ведущая ко всем остальным добродетелям; добродетель, владеющая и телом и душою, ибо умеренность и умерщвление выявляют презрение к моему плотскому «я», выражают смирение плоти, подобно тому как чувственность выражает ее гордость. 

  В жизни души, в совершенной, понятно, жизни души, смирение занимает все пространство между верою, отправной, начальной точкой, и чистою любовью, конечной, заключительной точкой наших достижений. Смирение это начавшееся уже милосердие, достаточное для самоотвержения и способное вместе с ним расти до бесконечности. Таковы в Божественной стратегии – непосредственная цель, господствующая позиция, ключ поля битвы, ключ к победе. Ее я должен достичь, на ней удержаться, чтобы вести за собой другие души. 

  Но как достичь ее, как дойти до нее? Пройти надо через низкую дверь сквозь узкое ущелье. Христос открыто говорит это, ничего не скрывая, честно предупреждая нас: «Входите тесными вратами… потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мат. 7, 13-14). 

  Путь к небу смирение. Путь же к смирению – унижение. Унижения для плоти, привязанной к прелестям мира сего, через действительную бедность, лишения, умерщвления. Унижения для ума и сердца, склонных к гордости, через добровольное подчинение, через охотно принимаемые поношения и оскорбления, через унижения на себя налагаемые, через унижения, радостно принятые, если они посланы Богом, через унижения у Него испрашиваемые. 

  Желать лишения, желать унижения! Но как, Господи, заставить других, и в первую очередь себя, сделать это, когда души наши всеми мирскими инстинктами стремятся к противоположному? 

  Заставить нас могут и должны два довода. 

  Первый довод, довод разума, основанный на интересах нашей души. Если богатство и почести подвергают нас опасности, то нужно, следовательно, избегать их, бояться их, ненавидеть их, поскольку они опасны. Разум подсказывает, что противоядием ми служат лишения и унижения. Страдающие чувственностью и самолюбием, мы должны пройти через это лечение, должны подвергнуться этой болезненной операции, чтобы исцелиться. 

  Второй довод, довод сердца, благодарности и любви. Кто предлагает нам это лечение? Сам Христос! Меньше всего нуждавшийся в нем, вовсе в нем не нуждавшийся. И все же подвергший себя ему, и в самой полной мере, только для того, чтобы спасти меня, чтобы показать мне пример, чтобы дать мне смелость, чтобы научить меня не бояться этого лечения. И неужели я, завербовавшийся в Его войско, откажусь от него, не последую примеру Христа? 

Заключительная беседа. Обещать быть всегда верным воином войска Христова. Обратиться с молитвою к Пресвятой Деве, нашей всегдашней Помощнице и Предстательнице, к Иисусу Христу и к Небесному нашему Отцу, чтобы Они помогли мне сдержать обещание.