3-Й ДЕНЬ, 3-Е РАЗМЫШЛЕНИЕ  

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА 

  Непреложные права на нас нашего Творца, злостность греха и вечное за него возмездие могут повергнуть в отчаяние. Чтобы предохранить от него, Спаситель дает нам наглядное преставление о бесконечном милосердии Божьем в притче о Блудном Сыне. 

1-е предисловие. Я представляю себя наедине с Иисусом Христом, говорящим: Притча эта сказана для тебя, чтобы ты знал, до какого милосердия доходим Отец твой и Я. 

2-е предисловие. Во имя Христа, вразуми меня, Боже, чтобы я понял всю неиссякаемую глубину Твоего милосердия, чтобы я никогда в нем не сомневался и чтобы я впредь не смел оскорблять такого Отца, как Ты. 

  Подвергнем нашему размышлению 1) Евангельскую Притчу о Блудном Сыне и 2) действительность ее превосходящую. 

1-й пункт. Притча о Блудном Сыне 

  «Научитеся слышати утесняемии», говорит пророк Исаия. Страсти ослепляют, горе же «научает слышати», учит нас понимать. Хорошо это испытал на себе блудный сын. «Пришедши в себя», как говорит Спаситель, он понял вину и свою неправоту перед отцом. Он стал сожалеть и раскаиваться: это момент просветления, момент благодати. Ему стало ясно, что единственный выход к спасению – вернуться к отцу, просить у него прощения. «Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! Я согрешил против неба и перед тобою, я уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих» (Лука, 15, 18-19). 

  Чему хочет Спаситель научить нас в этих словах? 1) что горе и унижение бывают посланы, чтобы помочь нам «придти в себя», найти самих себя; 2) что мы отнюдь не должны предаваться малодушию и отчаянию, и что решимость и бодрость не должны покидать нас, и 3) что нам следует в беде обращаться к Богу, и не как к нашему Судье, а как к нашему Отцу. Именем Отца мы обезоруживаем Божественную справедливость и, в то же время, вливаем в сердца наши безграничное доверие. 

  Как же был принят блудный сын своим отцом? «И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился». «Сын сказал: отче! Я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим». Но отец не дал ему кончить, он видит его раскаяние, и этого ему достаточно. Он поднимает его, падает ему на шею и целует его. (20-21). 

  Этот снисходительный, добрый и нежный отец, но мысли Христа, конечно, никто иной, как Тот, Кого мы все именуем нашим Отцом, наш Господь и наш Бог, службе Которого мы навсегда посвятили себя. И как мы глубоко неправы, как обижаем мы нашего Отца, когда мы допускаем, чтобы в души наши закрадывались чувства рабского страха или сомнения в том, что нам действительно прощены грехи, как будто мы зависим от жестокого и мстительного хозяина! 

  Как же в дальнейшем обрисовывается Христом тот, кому приписаны черты нашего Небесного Отца. Убедившись в раскаянии блудного сына и простив ему, отец восстанавливает его в прежних правах. «Принесите лучшую одежду», говорит он своим рабам, «и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги». И дальше: «приведите откормленного теленка и заколите: станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». (22-23). 

  Господь не довольствуется, таким образом, великодушным прощением грехов, но еще и возвращает потерянное: одежду невинности, приобретенной в крещении, перстень – как залог Его дружбы, обувь – иначе необходимую благодать, дабы неизменно поступать по стезе добродетели, и наконец право участвовать в Его пиру, то есть быть причастником Евхаристии!... 

  Как не увеличить нам в тысячу раз нашу любовь и преданность к такому щедрому и милосердному Отцу! 

  Мы можем себе представить изумление слуг. Мы знаем об удивлении и даже огорчении старшего сына. Но кто должен быть наиболее удивленным и пораженным, это сам блудный сын. Представим его себе после пира, вернувшимся в свою прежнюю комнату. Какие чувства должны были овладеть его душою? Сколько сожаления и раскаяния? И такого отца я бросил, поступив с ним хуже, чем наемник! И имя такого отца я обесчестил, пачкая его своей беспутной жизнью! В лучшем случае я рассчитывал найти кусок хлеба… и вместо этого такое чествование, такую любовь, такое прощение! Каким послушанием, какою преданностью и любовью должен я теперь исправить мое преступление, загладить мою вину! Много было пролито им слез, слез раскаяния и радости! 

  Но еще счастливее его, еще радостнее его в эту ночь был отец: «сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся!» (32). 

2-й пункт. Действительность, превосходящая притчу 

«Отцом себе не называйте никого на земле: ибо один у вас Отец, Который на небесах», сказал Христос. (Мат. 23, 9). Другими словами: ни один отец здесь не любит так своего сына, ни один не желает ему так горячо счастья. Мы хорошо поймем это, если сравним разницу между отцом блудного сына и Отцом Небесным, Богом. 

Ожидание виновного. – Отец блудного сына заботится о нем, потому что он его сын, плоть от плоти его, это естественно. Бог же, имея Сына бесконечно совершенного, как Он Сам, следовательно единственно достойного Его, распространяет Свою к Нему любовь на миллиарды существ, созданных Им из ничего. Да, распространяет на них Свою Отеческую любовь, сделав их, только по благости Своей, Своими приемными сынами и наследниками. Только по благости Своей, ибо милосердие Его, которое бесконечно, вовсе не нуждалось в таком безмерном распространении! 

В притче, отец горячо желает возвращения виновного, потому что он догадывается о его страданиях,  в то время как он хотел бы обеспечить его счастье. – Бог еще более горячо желает примирения с грешником, ибо Он опасается для него ужасных мучений вечного огня, в то время как Он желал бы дать ему счастье несравнимое, невыразимое, вечное, - собственное счастье. Вот почему, пока останется дыхание жизни в самом отверженном и отвратительном преступнике, даже после годов беспутства и кощунства, Он отнюдь не торопится направить против него удары Своего правосудия, Он отнюдь не радуется заранее строгости Своей кары; нет, Он ничего так не желает, как иметь возможность простить… 

В притче отец ждет, сторожит возвращение сына, готов бежать ему навстречу, как только видит его. – Бог же Сам делает первые шаги (всегда, как бы то ни казалось): Он устраивает внешние поводы к обращению (испытания, проповеди, духовные упражнения); Он движет совесть, и угрызениями и привлечениями: «Да разве ты не знаешь, что Я сама доброта, само милосердие, что прощать – для Меня отрада?» Он продолжает Свои призывы, если нужно годами. Какой другой отец не перестал бы делать это через короткое время, в особенности при ужасающей провинности? 

Легкость прощения. – Как только преступник, даже самый отвратительный преступник, кается и искренне исповедует: «я согрешил… я недостоин больше называться Твоим сыном, но я взываю к Твоему милосердию», Бог уступает. – Он немедленно уступает, когда сокрушение и любовь совершенны. – Он уступает немедленно даже при менее чистосердечном расположении, если прибегают к священникам, которых Он размножил, чтобы размножить Свое прощение. Тысячи священников – чтобы отпускать грехи грешникам, как раз наименее достойным милосердия! Виновным, которые далеки от первых нарушений! 

И это Он еще, внутренней помощью, облегчает, делает изумительно легкими, самые унизительные признания!... 

Полнота прощения. – За такую малость, Бог соглашается забывать отвратительные грехи! Он возвращает «одежду, перстень и проч.», то есть утраченную невинность, освящающую благодать, украшение души, право на небесное наследство и прежние заслуги, по праву уничтоженные единым смертным грехом. Грехи Он бросает, так сказать, в «пучину морскую» (Мих. 7, 19); прошлое для Него становится как бы несущественным… 

И нет даже таких преимуществ, на которые виновный не мог бы рассчитывать, если он будет себя впредь как лучший из сынов. Чтобы убедиться в этом, вспомним Св. Марию Магдалину, «из которой Он изгнал семь бесов» (Лука, 8, 2) и многих других святых, которые были сперва большими грешниками… 

Величайшая радость Божья. – Отец блудного сына торжествует, но Бог еще более. Почему? Да потому, что Он предназначает Своим приемным детям гораздо более ценное счастье; и уже теперь, Он радуется заранее тому неслыханному счастью, которое Он снова может им предоставить! 

Бог сотворил миры для невыразимой радости «делать счастливцев». А если бы Ему пришлось уступать требованиям Его правосудия, Небо Его, которое Он желает видеть полным, было бы почти пустым! И оно было бы на самом деле таковым, из за одного первородного греха, если бы Он не поручил Своему Слову искупление человечества. 

Господи! Так я могу, значит, до некоторой степени исправить огорчения, причиненные Тебе моими ужасными грехами, отдавая Тебе мое доверие достойное Твоего милосердия! Я могу загладить их чистосердечной исповедью, тем более заслуженною и ценною, чем больше она мне стоит! Я могу еще доставить Тебе живейшую радость, делая для Тебя впоследствии возможным мое присоединение к Твоему бесконечному блаженству!.. 

Старший сын. – В притче роль старшего сына печальная, чтобы не сказать мало привлекательная, а в действительности? 

В действительности у Небесного Отца и Его Сына одно сердце: первый желает иметь приемных сынов, второй, далекий от всякой ревности к Своим преимуществам, желает иметь братьев, чтобы делить с ними Свое счастье. Весь план примирения с человечеством выработан совместно Отцом и Сыном. В уверенности, что это отвечает пожеланиям Своего Отца, Божественное Слово сказало Бесконечному Правосудию: «Чтобы заплатить долг, что Ты хочешь? Тридцать лет скрытой жизни? – Принимаю!- Еще что? Смерть? – Принимаю! – Смерть на кресте, после худших оскорблений – Согласен!» 

Какая расточительность! Христос отдал до последней капли Крови Своей за самых отвратительных людей, в избытке Божественной любви, в пользу презренных грешников! 

Вот они два настоящих расточителя: Отец, жертвующий Сыном, и Сын, согласившийся умереть, умереть за меня, в то время как Оба, в вечном Их блаженстве, могли бы навсегда остаться безучастными и ко мне и ко всем! 

Больше! В притче старший сын негодует против расходов и приготовлений к пиршеству, в действительности же Воплощенное Слово как бы берет их всецело на Себя! Он зовет меня вкушать Его плоть и Его кровь, чтобы доказать мне Свою братскую любовь, чтобы сделать меня причастным Его божественной жизни, как залог общего наследства! 

Господи! Господи! Так по крайней мере Ты должен бы был заставить меня ждать годы подобной чести, подобного знака близости! – «Нисколько, с первого часа прощение Мое полное, забвение окончательное. Да к тому же ты нуждаешься во Мне, чтобы исправлять твои дурные наклонности и не впадать вновь в грех». 

Какое удивление должно овладеть мною! Единственный Сын Бога зовет меня вкушать Его плоть в знак полного примирения, чтобы доказать мне братскую любовь, чтобы помочь мне в будущей борьбе, чтобы привести меня к сонаследованию Его блаженства! 

Какой взрыв восхищения на небесах, всякий раз когда зрелище это повторяется! Ах, даже если бы я должен был вернуться к моим грехам и заслужить осуждение, слава Отца и слава Сына обеспечены во век! Ангелы и избранники будут славить без конца эти чудеса милосердия и любви… 

 Мои решения. – на что решусь я теперь? Может быть блудный сын уразумел всю скверну своего поведения, все отвращение, которое оно должно было вызывать, лишь после того, как он испытал, в час прощения, всю нежность и доброту сердца отца? А я, понял ли я притчу и все различия ее от действительности, которые Христос оставил в тени, так как обращался к толпе, еще плохо разбиравшейся в тайнах веры? Понял ли ее я, не впервые уже прощенный? 

То, что я должен более всего ненавидеть в грехе, это не то, что он навлекает на меня ужасные наказания: нет, я должен ненавидеть в нем то, что он доказывает мою отталкивающую неблагодарность, то, что он оскорбляет Бога, столь неизмеримо милосердного. 

Восстановленный в своих правах, обласканный и чествуемый, блудный сын должен был обещать отцу безграничную любовь: «Раньше я его не знал, но теперь». – А я? 

Блудный сын должен был поклясться никогда сам не забывать своей неправоты и сделать все, чтобы отец его навсегда забыл ее, чего бы это ни стоило. – А я? 

«Должен любить больше тот, кому больше прощено». (Лука, 7, 43). 

Заключительная беседа: - Молитвы к Отцу Небесному и к Иисусу Христу: Чтобы стать достойным Вашей любви, оживите во мне чувства раскаяния, сокрушения и благодарности, и укрепите меня в решении исправиться. – Молитвы к Божией Матери – предстательству христиан непостыдному, ходатайству ко Творцу непреложному – о помощи и поддержке.