II. Любовь и смирение

Все мы истосковались по любви, по большой любви. Чем глубже мы осознаём собственные недостатки, испытываем свою хрупкость, бес­силие и слабость, тем сильнее всей своей сутью чувствуем огромную потребность в любви. Наиболее ярко эта потребность выражена у новорождённых и в старости, когда человек цели­ком зависит от других, и всецело вверяет им себя. В этих случаях беспомощность и хрупкость человека состоит в том, что он ещё не умеет (или уже не умеет) лицемерить и скрывать свою жажду любви, и именно поэтому эта жажда у них так ярко выражена.

Низкопробные суррогаты любви

Случается, человек уже достиг зрелого возрас­та, но всё ещё полон сил и энергии, ведёт активный образ жизни. Его ещё хвалят и награждают. Он продолжает свой путь восхождения по карьерной лестнице, его окружают люди, которые готовы льстить. Он обеспечен материально, и считает, что не так уж сильно нуждается в любви. Легко обманывает себя и других, доказывая, что не любовь ему нужна, а жаждет он «чего-то» иного.

Но о чём на самом деле может идти речь? Ведь очередные ступени карьеры, лесть, награды, вещи, удовлетворение материальных потребностей, всё это - лишь низкопробные суррогаты, заменители любви. Имея немного сил, денег и успеха мы можем прятать наше сердце, истосковавшееся по любви. Можем прятать, но не можем его в себе уничтожить. Ведь когда эти суррогаты любви увянут и потеряют свой соблазнительный блеск, тогда с новой силой начнёт проявляться наша неутолимая жажда любви.

Люди, обладающие мало-мальски выраженной интуицией, люди тонкие и чувствительные, способные понимать других (поскольку хорошо понимают себя), легко угадывают эту всеобщую жажду любви даже у тех, кто тщательно скры­вается за ширмой успеха, удачи и собственной гордыни. За многими нашими конфликтными формами поведения - как это ни парадоксально - кроется сердце, истосковавшееся по любви. Своим поведением и жестами мы иногда говорим своим близким (родителям, жене, мужу, детям, друзьям, соседям): «Я разочаровалась (разочаровался) в тебе. Ухожу от тебя, расстаюсь с тобой, потому что ты не дал мне того, чего я от тебя ожидал(-а). Ты не насытил(-а) любовью моего жаждущего сердца».

Я жажду любви

«Я жажду любви» - это фундаментальное утверждение справедливо по отношению к любому человеку. Каждый из нас нуждается в любви, каждый жаждет её больше, чем кто- либо может нам её дать. Крайне необходимым является познание себя: истории своей жизни, потребностей, познание межчеловеческих свя­зей, которые мы выстраиваем, чтобы со всей искренностью и простотой иметь возможность сказать: «Я жажду любви». Это утверждение - не идея, придуманная нами, но - факт, в котором проявляется повседневная человеческая жизнь.

Мы можем проследить всю историю собственной жизни, пользуясь ключом нашего стремления к любви и поисками её.

Если человек не умеет читать в своём сердце, он легко принимает предлагаемую ему идеоло­гию, которая стремится погасить его пламенную жажду любви. Устами пророка Иеремии Яхве жалуется на ослепление Израиля: «Меня, источ­ник воды живой, оставили, и высекли себе водоё­мы разбитые, которые не могут держать воды» (Иер 2, 13).

В наши дни мы можем говорить об идеоло­гии самореализации, самосовершенствования, профессиональной карьеры, популярности, о возможности осчастливливать других. Однако идеология не в состоянии «описать» душу человека и глубинные её потребности, но является лишь искусственным образованием, созданным на потребу толп людей, на которые она стремится оказывать своё влияние. Идеология не считается с наиболее глубокими стремлениями, чувствами и экзистенциальной тоской человека и не учитывает его свободы. Идеология манипулирует человеком, навязывая ему собственное видение счастья. Тот же, кто пытается вырваться из-под её влияния, подвергается осмеянию или - в лучшем случае - оказывается отброшенным на обочину.

Может ли нам помочь психология?

В наши дни психология и разработанные в её недрах психотерапевтические методы пред­лагаются нам в качестве эффективной помощи в исследовании глубин человеческой души. Многие люди, желающие лучше понять себя, широко ими пользуются. Однако следует помнить, что психология обязана считаться с духовностью человека и относиться к ней с уважением. Если отделить психологию от духовности и веры, и в таком виде представить её целостной наукой о человеческой душе, она превратится в очередную опасную идеологию, которая будет навязывать собственное видение человеческого счастья, смысла и цели жизни. Только та психология, которая принимает во внимание и считается с духовностью и религией, в какой-то степени может быть полезной человеку, но и тогда она останется лишь средством, которое может помочь в понимании и распознавании нашего внутрен­него мира, в том числе в понимании чувств, связанных с любовью, и особенно тех из них, которые изранены в любви.

Компрометация многих выдающихся авто­ритетов в области психологии и психотерапии, вызванная их неэтичным поведением, свидетель­ствует о том, что сверх меры полагаться на психо­логов и психотерапевтов небезопасно. Если психолог или психотерапевт, прежде всего, стремится к приобретению власти, денег или сла­вы, его работа с пациентами может быть не только бесполезной, но и вредной. Для проникновения в собственную душу человеку больше требуется молитва и размышление над Словом Божиим, чем психологический анализ. Слушая Слово Господне, проникая в Его глубины, мы подсознательно открываем наши раны, полученные в любви, их причины, а также и способ их преодоления. Именно благодаря Божиему Слову, мы начинаем понимать, что самый глубокий смысл и цель на­шей жизни - принимать и дарить любовь. Ключом к познанию себя является истина о том, что мы созданы по образу и подобию Бога, Который есть любовь. Это не идея, созданная человеком, а факт, заложенный в наше сердце.

Познай своё сердце

Мы обязаны в совершенстве знать своё серд­це, жаждущее любви, чтобы быть бдительными, ибо, изголодавшись, оно иногда ведёт себя, словно клептоман - норовит присвоить себе всё, что только похоже на любовь.

Пребывая в поисках любви, мы, иногда не отдавая себе отчёта, питаемся тем, что не только не сможет утолить голода любви нашего сердца, но скорее повредит ему. При этом мы уподобляемся блудному сыну, который хотел бы насытиться тем, что едят свиньи, но даже и того ему никто не давал (ср. Лк 15, 11-32). В наше время необходимо много беседовать (и особенно с молодыми людьми) о «гигиене» в вопросе утоления голода и жажды любви. Человек не насытит своего сердца, жаждущего любви, чем ни попадя, а запретные плоды, хотя внешне и выглядят привлекательно и аппетитно, всегда ядовиты.

Когда во время Второй мировой войны освобождались концентрационные лагеря, во многих из них имели место трагические по своим последствиям явления. Некоторые истощённые голодом пленные жадно набрасывались на всё, что только попадало им в руки, а поскольку их организм на протяжении многих месяцев и даже лет отвык от переваривания твёрдой пищи, многие из этих несчастных спустя короткое время погибали в страшных муках. Если взрослый чело­век длительное время страдает от истощения, его органы пищеварения подвергаются изменениям и процесс переваривания уподобляется пище­варению новорождённого. Именно поэтому пос­ле периода длительного голодания человек должен принимать пищу медленно, постепенно, согласно разработанным методикам. Обращаясь к коринфянам, апостол Павел пишет: «Я питал вас молоком, а не твёрдою пищею, ибо вы были ещё не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы ещё плотские. Ибо если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю поступаете?» (I Кор 3, 2-3).

Вот, я столько лет служу тебе

Распознать собственную жажду любви, опреде­лить её, произнести вслух, принять, отнестись к ней с уважением и, в конечном итоге, утолить её - это искусство, которому мы терпеливо должны учиться. Сердцем, жаждущим любви, нельзя пренебречь. Оно - неотъемлемая часть нашей жизни.

Очень многие (особенно женщины) совершают ошибку, пренебрегая своим жаждущим любви сердцем. Игнорируя свои потребности любви, они пытаются целиком посвятить себя служению другим, с полным самопожертвованием, при этом нередко забывают о собственной жизни. Однако со временем вытесненная куда-то в подсознание и всячески подавляемая потребность любви с огромной силой даёт о себе знать. После многих лет такого, казалось бы, «жертвенного служения», исполняемого вопреки собственным чувствам, вдруг наступает надлом, внутренний кризис. Нередко подобные состояния носят характер нерв­ного расстройства, депрессии. Человек становится совершенно не способным к выполнению своих повседневных дел в семье и по месту работы.

Часто такие состояния являются результатом ложно понимаемого самопожертвования и «служе­ния другим», вопреки собственным потребностям и жажде любви. «Вот, я столько лет служу тебе, и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телён­ка» (Лк 15, 29-30). Эти слова из известной притчи о блудном сыне, многие из нас могли бы произнес­ти от себя лично. Они обнажают всю двусмыслен­ность службы старшего сына своему отцу.

Как уже было сказано, нельзя отдавать любовь другим, не приняв её предварительно самому, ибо сам по себе человек не является источником любви. Он может давать любовь другим только при условии, что предварительно примет её. Мы нуждаемся в очень сильной молитве, благодаря которой были бы способны распознавать истину о наших желаниях, потребностях и голоде любви, а также со смиренным сердцем открыться на любовь Бога и людей.

Необходимость смирения

Для того чтобы суметь сказать себе: «Я истосковалась по любви, и жажду любви Божией и человеческой», необходимо хотя бы малейшее смирение. Это именно благодаря смирению мы можем распознать беспокойство собственного сердца, которого не в состоянии унять самостоятельно, потому что своими силами невозможно получить любовь. Любви не требуют, и сам человек приобрести её не может: её всегда получают как дар и благодать. На окончание «Духовных упражнений» святой Игнатий Лойола предлагает молиться такими словами: «Даруй мне любовь Твою и благодать, сих будет мне достаточно»^[1].

Богатому человеку, о котором говорит Иисус в Евангелии, трудно войти в Царство Божие (ср. Мф 19, 24), поскольку, будучи исполненным гордыней, он всё, в том числе и любовь, привык приобретать за деньги. В своём монументальном исследовании «Архипелаг ГУЛАГ», повествую­щем о чудовищной системе принуждения в Советском Союзе, Александр Солженицын изло­жил приведённую выше притчу в коротком и очень точном изречении: «Нарастает гордость на сердце (человека), как сало на свинье». Именно таким, в широком понимании, и является сердце богатого человека.

Если человек позволит, чтобы его сердце покрылось салом гордыни, у него легко возникает ложная уверенность в том, что, благодаря собственной силе (денег, власти, влияния), он может присвоить себе всё, чего ему не хватает. Если находящийся у власти человек испытывает недостаток признания и уважения, он вынудит к этому окружающих. Если мужчине недостаёт чувственных наслаждений, он ищет очередную женщину, овладевает ею, использует и оставля­ет её. Если муж считает, что собственная жена - недостаточно кроткая или не понимает его, то оставляет её и уходит к другой женщине. Если от­цу кажется, будто его дети недостаточно послушны, тогда криком и силой принуждает их к послуша­нию, на которое, как он считает, у него есть право.

С подобными ситуациями можно столкнуться в любой конторе, приходской канцелярии и других местах, где работают люди, которым, подобно глупому богачу из Евангелия кажется, что любовь полагается им как нечто само собой разумеющееся. Однако любая, даже малейшая форма насилия по отношению к другому человеку, — обидна и несправедлива. Человек, который в своей жизни руководствуется гордыней, не отдаёт себе отчёта в том, что ранит и унижает людей, от которых он ожидает любви.

Любя, не причиняй страданий

Один из важнейших принципов супружеской и семейной жизни заключается в том, чтобы своей жаждой любви не причинять страда­ний близким. Этот принцип родители должны постепенно передавать своим детям по мере их развития. С самого раннего детства мы начинаем эмоционально «терроризировать» своих близких, если нам кажется, что мы на что-то имеем право или считаем, что нам кто-то что-то должен.

Смирение подсказывает, что мы должны просить и терпеливо ждать. Смирение в любви исключает позицию притязаний и обвинений тех, кто каким-то образом обидел нас в любви в раннем ли детстве и юности, или уже во взрослой жизни. И только когда мы начинаем понимать себя и собственную боль, причинённую другими, когда начинаем осознавать внутренний гнев и жажду мести, подсознательно рождающихся внутри нас в результате нанесённых обид, только тогда начинаем понимать, как легко обиженный превращается в обидчика, а жертва становится палачом.

Яркое тому свидетельство находим у Александра Солженицына: «Завещал нам Сок­рат: познай самого себя! И перед ямой, в которую мы уже собирались толкать наших обидчиков, мы останавливаемся, оторопев: да ведь это только сложилось так, что палачами были не мы, а они. А кликнул бы Малюта Скуратов нас - пожалуй, и мы б не сплошали!.. От добра до худа один шаток, говорит пословица. Значит, и от худа до добра»^[2].

Тюрьма - школа смирения

Ниже предлагается свидетельство Александра Солженицына, в котором показано, насколько опасно отсутствие познания себя и глубин собственного сердца, руководимого гордыней. Оно насилием берёт то, что представляется ему принадлежащим по праву, и совершенно не отдаёт себе отчёта в том, что таким образом становится мерзким и ужасным. Власть, сила, влияние или даже богатство, которые должны бы быть средством служения ближним, в руках высокомерного человека становится орудием при­теснения, насилия и оскорбления.

«Оглядясь, я увидел, как всю сознательную жизнь не понимал ни себя самого, ни своих стремлений. Мне долго мнилось благом то, что было для меня губительно. <.. > Но как море сбивает с ног валами неопытного купальщика и выбрасывает на берег - так и меня ударами несчастий больно возвращало на твердь. И толь­ко так я смог пройти ту самую дорогу, которую всегда и хотел.

Согнутой моей, едва не подломившейся спиной дано было мне вынести из тюремных лет этот опыт: как человек становится злым и как - добрым. В упоении молодыми успехами я ощущал себя непогрешимым и оттого был жесток. В переизбытке власти я был убийца и насильник. В самые злые моменты я был уверен, что делаю хорошо, оснащён был стройными доводами»^[3].

Далее Александр Солженицын показывает, каким образом восемь лет, проведённых в тюрьме, стали для него даром, благодаря которому он смог совершить глубокое испытание совести и достичь глубины своего сердца. Сердца, на дне которого он открыл маленький плацдарм добра, оказавшийся плацдармом любви.

«На гниющей тюремной соломке ощутил я в себе первое шевеление добра. Постепенно открывалось мне, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями, — она проходит через каждое человеческое сердце - и черезо все человеческие сердца. Линия эта подвижна, она колеблется в нас с годами. Даже в сердце, объятом злом, она удерживает маленький плацдарм добра. Даже в наидобрейшем сердце - неискоренённый уголок зла.

С тех пор я понял правду всех религий мира: они борются со злом в человеке (в каждом человеке). Нельзя изгнать вовсе зло из мира, но можно в каждом человеке его потеснить. <...>

"Познай самого себя!" Ничто так не спо­собствует пробуждению в нас всепонимания, как теребящие размышления над собственными преступлениями, промахами и ошибками. <...> Вот почему я оборачиваюсь к годам своего заклю­чения и говорю, подчас удивляя окружающих: "Благословение тебе, тюрьма, что ты была в моей жизни!"»^[4]