Окончание
Пусть окончанием этих размышлений
станет фрагмент письма Юлиуша Словацкого к матери, в котором он
описывает сюжетную линию развития их взаимной любви. Это -
классический пример того, какой глубины может достигать
человеческая любовь, если на протяжении многих лет
поддерживать и лелеять её. Выражая огромную благодарность
матери, поэт смиренно утверждает, что неспособен ответить ей
той же любовью, поскольку никто в мире не в состоянии любить
так, как любит мать, и ему больно, оттого что ничем не может
доказать ей своей любви.
Хотя судьба великого поэта
сложилась так, что он не был в браке и не имел детей, всё же в
нём инстинктивно родилось глубокое желание, чтобы это большое
чувство любви к матери перенести на дочь: «Прекраснейшей из
моих дочерей я дам твоё имя, и это имя будет долго звучать».
Ибо каждая истинная человеческая любовь жаждет звучать долго,
длиться бесконечно, вечно, преодолевая тесные рамки земной
жизни. В конце письма Юлиуш Словацкий исповедует веру в
бессмертность своей сыновней любви к матери: «Мой дух будет с
Тобой везде и навсегда». И сразу добавляет: «Христос пообещал -
"до скончания века"». Как глубоко верующий христианин и поэт-
мистик Юлиуш Словацкий понимал, что никакой аутентичной любви
невозможно построить, основываясь на слабых человеческих силах;
для этого нам необходима полная силы и бессмертия благодать
Бога, которая является окончательным источником каждой любви.
Пусть обещание, данное Христом, и для нас будет источником
полноты веры в то, что и наша человеческая любовь, укоренённая
в Нём, длится «до скончания века» (Мф 28, 20). Да побудит и нас
этот опыт к тому, чтобы мы плодотворно «трудились ради
любви».
«Никогда бы не подумал, дорогая
моя, - писал из Парижа Юлиуш Словацкий, - что Ты перестала меня
любить. К сожалению, так любить, как любишь Ты, не умеет никто
во всём мире. Больно мне, что я ничем не могу доказать Тебе
своей любви, поэтому в моих словах иногда проскальзывает
какое-то грустное беспокойство и отчаяние. Если бы не это, я
прекрасно чувствовал бы себя на земле, ибо стал спокоен, почти
весел, во многих вещах более терпелив, т.е. более рассудителен.
Словом, свет стал для меня наукой, не слишком горькой, полной
воспоминаний и впечатлений. Не зря мы жили и тосковали - это
убеждение и Тебе должно иногда подслащать грёзы серых будней.
<...> А сейчас без экзальтации прямо напишу тебе, что Ты
занимаешь в моём сердце первое место: если бы я умирал, то
повелел бы сжечь своё сердце и отнести его Тебе, потому что его
пепел никому другому не принадлежит. Всем, кому я хотел его
отдать, всегда чего-то не хватало. Прекраснейшей из моих
дочерей я дам Твоё имя, и это имя будет долго звучать,
окружённое ароматом ландышей. <...> Целую Тебя, дорогая
моя, пусть грусть этого письма Тебя не печалит, а успокоит и
сделает весну милее и зеленее. Пусть через Твоё окно проникают
запахи цветов, а из двери Твоей на улицу доносится запах
печёного; пусть толпы нищих с гирляндами бубликов в руках
отходят от порога Твоего дома: мой дух будет с Тобою везде и
навсегда. Христос пообещал - "до скончания века"».

|