7. Не можете служить Богу и мамоне

Какой смысл имеет обещание исправиться, которое мы даём Богу во время исповеди, или категорическое отречение от зла и сатаны в Великую Субботу, если наша повседневность изобилует многочисленными моральными пороками? Кроме решительного отречения от грехов, которое мы совершаем на каждой исповеди, мы ежедневно говорим Богу: “Я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга”.

Представленные в вопросе две ситуации человеческой жизни не противоречат одна другой. Они отлично дополняют одна другую и глубоко соединены между собой. Мы можем видеть все наши слабости и грехи во всей правде, если хотя бы раз в году решительно присягаем бороться со злом. Если бы не было нашей категорической присяги: отрекаюсь от зла, греха и сатаны, стало бы невозможно ежедневно перед Евхаристией искренне признаваться: «много согрешил…».

Человек, который не порывает радикально с моральной слабостью, а идёт с нею на компромисс, размывая границы добра и зла, становится неспособным к отважному признанию: «много согрешил». Если же эти границы стираются, легко рождается склонность к оправданию греха. Тогда мы делаем попытку объяснить его разными внешними обстоятельствами, эмоциональными потребностями или психическими мотивами. Многие аморальные поступки и поведение в наши дни часто воспринимаются нами как результаты различных обстоятельств. Мы указываем на изменения, которые произошли в современной цивилизации, запаздывание эмоционального созревания, влияние внешней среды и т.п. Но изменения, происходящие в цивилизации, или влияние окружающей среды не меняют, однако, моральных устоев. Если бы мы перестали ежедневно признаваться во всех наших грехах, в том числе и в будничных, то обещания бороться с ними, которое мы даём в Великую Субботу, было бы лишь пустым звуком.

Содержанием греха не является лишь его «материя» (сам поступок), но отход от Бога и Его Любви. Чем сильнее мы испытываем Божью Любовь, тем яснее и глубже мы видим все наши грехи, в том числе и обычные, будничные. Ежедневное признание перед Богом, что я «много согрешил», может родить в нас уныние лишь в тех случаях, когда при испытании совести мы придаём значение лишь предмета греха. Мы фиксируем своё внимание на «запретных плодах», не разрешенных Богом, но которых так жаждет наша «телесная и чувственная» натура (святой Игнатий Лойола), а это заключает нас в заколдованный круг нашего болезненного страха перед Богом (как перед суровым судьёй) и восхищения перед «запретным плодом». Если в нашем переживании греха главной проблемой является сама его предмет, тогда в ситуациях патологических привязанностей легко рождаться полный уныния вопрос: Зачем давать обещание исправиться, если моё влечение всё равно будет сильнее моих обещаний?

Обещание исправиться является не только отречением от предмета греха или от влечения, но, прежде всего, выбором Господа Бога как единственной цели и смысла моей жизни. Во время исповеди и в ежедневном испытании совести мы обещаем, прежде всего, верить в Бога и любить Его “всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею” (Мк 12, 30). Итак, отречение от зла, греха и сатаны является прямым результатом желания прильнуть к Богу и Его Любви.

Поэтому обещание исправиться не относится к отречению от самой склонности к греху, поскольку эта склонность не зависит лишь от нашей воли. Она является частью первородного греха. Радикально пойти за Иисусом и вместе с Ним вверить себя Отцу - это то, что позволит нам во всей полноте понять, что Бог ненавидит грех, потому что грех делает нас несчастливыми. А поэтому если Бог ненавидит грех, то и мы должны делать то же самое. Отсюда на втором месте наше обещание исправиться касается также борьбы с грехами и склонностями, которые ведут к грехам. Обещание исправиться включает в себя также необходимость избегать всего того, что ведёт к плохим намерениям, решениям и поступкам.

Хотя наше отречение от зла, греха и сатаны происходит под влиянием Божьей благодати, всё же оно имеет только человеческий характер. И даже если оно бывает искренним, оно всё же остаётся хрупким. Но, несмотря на это, оно имеет глубокий смысл: благодаря нему мы имеем возможность искренне исповедать веру в Бога и открыться на Его Любовь. Человек, который не желает отречься от греха, который не желает избегать обстоятельств, ведущих к греху, также не сможет высказать искренне и правдиво символ веры. “Не можете служить Богу и мамоне!” - категорически говорит Иисус (Мф 6, 24).

Мы должны согласиться с фактом, что наша борьба с грехом будет продолжаться всю нашу жизнь, хотя и в разной форме. Возможно, самые тяжкие духовные сражения ожидают нас в минуты смерти.  Сатана, конечно же, в этом решающем для нас моменте будет пытаться посеять в нас сомнения в Божьем милосердии. И хотя содержание наших грехов чаще всего мало изменится, однако - если мы искренне обещаем исправиться - наше исповедание веры  погружается в безграничное Божье милосердие. Мы должны глубоко верить, что наше признание  веры в Бога, а также искренне отречение от греха и сатаны позволяет нам избегать многих ещё более тяжких грехов.

7. Не можете служить Богу и мамоне

Какой смысл имеет обещание исправиться, которое мы даём Богу во время исповеди, или категорическое отречение от зла и сатаны в Великую Субботу, если наша повседневность изобилует многочисленными моральными пороками? Кроме решительного отречения от грехов, которое мы совершаем на каждой исповеди, мы ежедневно говорим Богу: “Я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга”.

Представленные в вопросе две ситуации человеческой жизни не противоречат одна другой. Они отлично дополняют одна другую и глубоко соединены между собой. Мы можем видеть все наши слабости и грехи во всей правде, если хотя бы раз в году решительно присягаем бороться со злом. Если бы не было нашей категорической присяги: отрекаюсь от зла, греха и сатаны, стало бы невозможно ежедневно перед Евхаристией искренне признаваться: «много согрешил…».

Человек, который не порывает радикально с моральной слабостью, а идёт с нею на компромисс, размывая границы добра и зла, становится неспособным к отважному признанию: «много согрешил». Если же эти границы стираются, легко рождается склонность к оправданию греха. Тогда мы делаем попытку объяснить его разными внешними обстоятельствами, эмоциональными потребностями или психическими мотивами. Многие аморальные поступки и поведение в наши дни часто воспринимаются нами как результаты различных обстоятельств. Мы указываем на изменения, которые произошли в современной цивилизации, запаздывание эмоционального созревания, влияние внешней среды и т.п. Но изменения, происходящие в цивилизации, или влияние окружающей среды не меняют, однако, моральных устоев. Если бы мы перестали ежедневно признаваться во всех наших грехах, в том числе и в будничных, то обещания бороться с ними, которое мы даём в Великую Субботу, было бы лишь пустым звуком.

Содержанием греха не является лишь его «материя» (сам поступок), но отход от Бога и Его Любви. Чем сильнее мы испытываем Божью Любовь, тем яснее и глубже мы видим все наши грехи, в том числе и обычные, будничные. Ежедневное признание перед Богом, что я «много согрешил», может родить в нас уныние лишь в тех случаях, когда при испытании совести мы придаём значение лишь предмета греха. Мы фиксируем своё внимание на «запретных плодах», не разрешенных Богом, но которых так жаждет наша «телесная и чувственная» натура (святой Игнатий Лойола), а это заключает нас в заколдованный круг нашего болезненного страха перед Богом (как перед суровым судьёй) и восхищения перед «запретным плодом». Если в нашем переживании греха главной проблемой является сама его предмет, тогда в ситуациях патологических привязанностей легко рождаться полный уныния вопрос: Зачем давать обещание исправиться, если моё влечение всё равно будет сильнее моих обещаний?

Обещание исправиться является не только отречением от предмета греха или от влечения, но, прежде всего, выбором Господа Бога как единственной цели и смысла моей жизни. Во время исповеди и в ежедневном испытании совести мы обещаем, прежде всего, верить в Бога и любить Его “всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею” (Мк 12, 30). Итак, отречение от зла, греха и сатаны является прямым результатом желания прильнуть к Богу и Его Любви.

Поэтому обещание исправиться не относится к отречению от самой склонности к греху, поскольку эта склонность не зависит лишь от нашей воли. Она является частью первородного греха. Радикально пойти за Иисусом и вместе с Ним вверить себя Отцу - это то, что позволит нам во всей полноте понять, что Бог ненавидит грех, потому что грех делает нас несчастливыми. А поэтому если Бог ненавидит грех, то и мы должны делать то же самое. Отсюда на втором месте наше обещание исправиться касается также борьбы с грехами и склонностями, которые ведут к грехам. Обещание исправиться включает в себя также необходимость избегать всего того, что ведёт к плохим намерениям, решениям и поступкам.

Хотя наше отречение от зла, греха и сатаны происходит под влиянием Божьей благодати, всё же оно имеет только человеческий характер. И даже если оно бывает искренним, оно всё же остаётся хрупким. Но, несмотря на это, оно имеет глубокий смысл: благодаря нему мы имеем возможность искренне исповедать веру в Бога и открыться на Его Любовь. Человек, который не желает отречься от греха, который не желает избегать обстоятельств, ведущих к греху, также не сможет высказать искренне и правдиво символ веры. “Не можете служить Богу и мамоне!” - категорически говорит Иисус (Мф 6, 24).

Мы должны согласиться с фактом, что наша борьба с грехом будет продолжаться всю нашу жизнь, хотя и в разной форме. Возможно, самые тяжкие духовные сражения ожидают нас в минуты смерти.  Сатана, конечно же, в этом решающем для нас моменте будет пытаться посеять в нас сомнения в Божьем милосердии. И хотя содержание наших грехов чаще всего мало изменится, однако - если мы искренне обещаем исправиться - наше исповедание веры  погружается в безграничное Божье милосердие. Мы должны глубоко верить, что наше признание  веры в Бога, а также искренне отречение от греха и сатаны позволяет нам избегать многих ещё более тяжких грехов.