Символ 1, 1979   

Проповедническая задача христианской семьи

Р. Тандонне 

Стремясь "положить в основу семейной жизни Евангелие", члены группы Нотр-Дам все более сознают двойное требование, которое тем самым возлагается на них. С одной стороны они хотят все более сами "евангелизироваться", то есть принимать Евангелие, совмещающееся и в слове, и в самой личности Иисуса Христа. С другой стороны, они сознают, что должны "идти проповедовать", нести эту благую весть Евангелия другим так, чтобы те увидели и почувствовали, что именно благая. 

Сегодня я хотел бы ограничиться этим вторым аспектом. Каждой супружеской чете предстоит своя евангелизаторская миссия. Папа Павел VI, принимая нас в сентябре прошлого года в Риме, еще раз напомнил о своем замечательном и всем нам известном наставлении "Возвещая Евангелие". Неотложность дела евангелизации подчеркивалась также многими епископами. Таким образом, я считаю излишним "подчеркивать" для христианина необходимость проповедывания Евангелия. Тут дело не в дополнительной нагрузке, возлагаемой на наиболее ревностных; это дело (как говорит апостол Павел в 1 Кор. 9,16) первейшей необходимости, ибо есть, и при этом очень важное.соотношение между принятием Иисуса Христа Господа нашего и проповедыванием Евангелия. 

Итак, нет нужды подчеркивать эту необходимость, ибо мы все ее признаем. Но следует, быть может, рассмотреть те проблемы, которые из всего этого вытекают. И вот почему, я хотел бы побеседовать с вами о трудностях, которые мы встречаем на пути нашего евангельского служения. 

На первый взгляд мои рассуждения могут вам показаться простым перечислением этих трудностей. Но это не совсем так: в жизни трудности не всегда являются чем-то отрицательным: они заставляют думать, стимулируют, побуждают к чему-то положительному. Какими бы они ни были, необходимо с ними считаться, но не для того, чтобы опустить руки, а чтобы они, наоборот, стали стимулом. Вполне естественно, что наша задача связана с многими трудностями: в условиях нашей земной жизни не все удается сразу же. Но следует определить и уточнить эти затруднения, дабы они не застали нас врасплох, а мы могли бы более или менее успешно их преодолевать. При этом не следует забывать, что настоящим залогом успеха является обещание самого Господа: Он обещает не оставлять нас, если мы сами не будем оставлять Его. И когда мы хотим передать другим Его Слово спасения, мы не должны забывать, что первый, кто хочет спасения всех людей – это Он Сам, и что Он сделает все, дабы оно осуществилось... даже если мы сами не замечаем видимых результатов. 

Не будем дальше распространяться насчет естественности и, в конечном счете, благотворности затруднений, с которыми мы сталкиваемся. Попытаемся, чтобы лучше в них разобраться, распределить их с точки зрения их источников и их содержания. 

К первому разряду отнесем трудности, которые создают сами люди; ко второму же, те, которые связаны с самим содержании нашей миссии, а именно: с сущностью Благой Вести, которую надлежит распространять, и также со способами ее передачи. 

А.  трудности, вызываемые самими пюдьми 

Здесь мы имеем дело с двумя возможностями: некото­рые трудности коренятся в самих нас, евангепизаторах, другие же в тех, к кому мы обращаемся: в наших собесед­никах, в тех, кого мы хотим приобщить к Евангелию. 

1. Трудности, которые коренятся в нас самих 

Их немало. Однако, большинство из них можно причислить к трем искушениям, которым мы подвержены. Одно из них – это искушение уклониться под предлогом нашей неспособности к данному делу. Другое – боязнь излишней нагрузки. Наконец, третье – в несколько другом плане, это искушение приспособленчества в отношении как нас самих, так и тех, к кому мы обращаемся. 

а) Мы имеем склонность уклоняться, это несомненно – ибо наше дело превышает наши силы. Вы утверждаете, что вы неподготовлены к этой миссии – и в самом деле, миряне часто как бы убаюкиваются тем, что можно назвать бытовым христианством, в котором задача возвещать Евангелие лежала не на них. Однако, что и подчеркивалось, в частности, на приеме в Риме, давно пора выйти из этой инертности и отказаться от пассивности. Вы говорите, что опасаетесь плохо выразить то, что должно быть выражено хорошо, и, действительно, мы страдаем от некомпетентности двух родов. Во-первых, некомпетентности, так сказать, технической: мы не знаем, как взяться за депо. Но есть еще некомпетентность моральная, ибо мы чувствуем себя не на высоте того идеала, который возвещаем; и некомпетентность эта, порядка лишь духовного, объясняется нашей посредственностью и греховностью. И наконец, мы сознаем, что нам предстоит нести Евангелие людям, которые зачастую превосходят нас умом, образованием, опытом и, конечно, мы сомневаемся в наших возможностях. 

Все эти виды некомпетентности, и кто их не видит, надлежит не игнорировать, а наоборот, учитывать и понимать их настоящее значение. По-моему, это даже хороший признак, когда мы, подобно Иеремии, призываемые Богом нести Слово Его, чувствуем себя несчастными заиками, вопиющими: "О, Господи Боже, я не умею говорить". Итак, примем это со смирением и простотой, зная, что если мы будем делать то, что мы сможем, Бог сделает Сам все, чего не смогли сделать мы. Именно в этом и состоит настоящее смирение, столь отличное от неуверенности в себе. Эта неуверенность заставляет нас уходить в себя и бездействовать. Смиренный же христианин отлично знает, что он может сделать весьма немногое, но сделает это до конца: да, смирение делает христианина по-настоящему храбрым. 

б) Мы имеем также склонность опасаться излишней нагрузки. Мы отлично знаем, что взявшись за гуж евангелизаторской деятельности, мы возлагаем на себя нелегкие обязанности. Но это опасение проистекает, быть может, просто от непонимания настоящего положения вещей. Надо просто отдать себе отчет в том, чего требует от нас Господь, Необходимо прежде всего отказаться от этого ложного и пугающего впечатления, что нам придется потрудиться "сверх плана", и без того довольно нагруженного. Но евангелизация не есть нечто "сверх-плановое". Конечно, кое-что придется включить в план, а не прибавить к нему, ибо евангелизация не меняет ни нашего образа жизни, ни условий, которые возлагают на нас наши семейные, профессиональные и гражданские обязанности: она проникает их изнутри... Отметим также другой повод к опасениям: мы отлично чувствуем, что если мы проповедуем Евангелие, несем его действительно Благую Весть, мы не просто повторяем заученные уроки закона Божьего, но передаем также самое глубокое из нашего личного опыта, и естественно, мы при этом испытываем некоторую неловкость. Но, действительно, разве дело в чувстве неловкости, а не в нашем эгоцентризме? Для евангелизации вовсе не требуется выворачивать себя наизнанку, но необходима отдача себя и передача другому того, чем мы живем. 

Обе эти тенденции, о которых я только что сказал – тенденция уклоняться по причине своей некомпетентности и тенденция опасения излишней нагрузки – вы имеете сейчас случай совместно обсудить. Возможность взвесить в общей беседе и под общим кровом недостатки и перспективы, как индивидуальной, так и совместной жизни каждой супружеской четы. Вы уже осуществляете эту взаимную духовную помощь перед Богом, и надо только непрерывно ее углублять... и помнить, что если вам поручено дело евангелизации, вам также дается помощь в силу вашего единения духовного в браке и сила преодолевать трудности, о которых я говорил. 

в) Есть в нас и третья тенденция, несколько другого порядка, которая порождается стремлением "приспособиться", К сожалению, я должен быть кратким, но надеюсь, что будет достаточно, чтобы мы помнили, как важно быть осторожными со словами, которые мы употребляем и с разными смыслами, которые они могут в себе нести. Евангелизация предполагает "открытость миру", Это не значит покорно подчиняться духу мира, против которого нас так энергично предупреждает евангелист Иоанн, его модам и лозунгам. Открыться миру, естественно, не значит поддаться влиянию этого духа, наоборот, уметь не замыкаться и не позволять себя замыкать перед лицом его проблем. Другими словами, эту открытость миру мы можем принимать уничтожать преграды, чтобы мир овладел нами, или же уничтожать их для того, чтобы мир имел доступ ко Иисусу Христу. 

При евангелизации необходимо постоянство и приспособление. Но приспособляться не значит уподобляться. "Не сообразуйтесь с веком сим" (Рим. 12,2): вот ясные  и незабываемые слова апостола Павла. Приспособление не есть поспешный и опрометчивый переход от одной моды к другой: сколько было и есть сенсаций, не переживших и  одного дня; и история идей дает нам немало примеров, как люди меняли свои убеждения и всенародно от них отрекались. Вспомним тех ученых мужей, которые провозглашают – и им охотно верят – предложения на деле совершенно противоречивые. Приспособляться не значит гнаться ш самым новым, а значит улавливать в самой глубине вновь возникающие проблемы и пытаться на них ответить. Мы знаем, как в результате такого метания от одного к  другому многие движения и группы, буквально, так сказать "извратились", потеряли свой смысл, цель и назначение. 

При евангелизации необходимо учитывать изменения, происходящие в мире и считаться с ними. Тут я, быть может, нахожусь под влиянием модного сейчас во Франции словечка "мутация". Должен сказать, но это мое личное мнение, что оно мне не очень нравится из-за его биологических ассоциаций. Оно вызывает представление о полной замене того, что есть, чем-то совсем новым. Исторический процесс нашего существования не дает никакого подтверждения такого рода феноменов. Что же касается так называемой "текущей мутации", я не вижу как можно ее согласовать с опытом биолога, который может констатировать мутацию только после ее совершения и только тогда определить свойства того, что подверглось мутации... Как бы то ни было, лучше пользоваться словом "мутация" не по де-Фризу, а по Аристотелю или Монтеню, в значении просто эволюции и изменения. И если действительно жить – значит изменяться, то не следует заключать, что изменяться – значит жить, потому что изменение может быть и смертью. 

Какое заключение этой части, одновременно и слишком длинной и слишком короткой? В деле евангелизации необходимо постоянное внимание к тому, что изменяется и развивается. От нас не требуется окончательного суждения относительно масштабов трансформаций, ибо они касаются историков, социологов и философов, мнения которых, как мы знаем, могут быть весьма различны. Наше дело во всяком случае не допускать искажения абсолютности Откровения относительностью происходящего на наших глазах. 

2.  Трудности, коренящиеся в других людях 

Трудности, причины которых коренятся в других людях, выражаются в разного рода неприятиях. Эти неприятия могут проявляться одновременно или раздельно на разных уровнях. 

На уровне содержания того сообщения, которое мы предлагаем. Им не до наших идей. Они полагают, что с них достаточно существования в земном плане. Они подчеркнуто не замечают, что наше сообщение включает одновременно и этот земной план и другой план, план вечности. 

На уровне организационном. В крайнем случае они готовы допустить идею возможности общения с Богом. Но их отталкивает мысль о нашей организации (и быть может, вообще организации), обществе верующих, Церкви. 

На уровне ценностей. "Ваш идеал не жизненный, – говорят нам они. Ваши ценности давно пережиты, устарели и недостижимы". 

На уровне языка, наконец. "Вы говорите, как говорили пятьдесят лет назад". Это непонятно. Сегодня говорят по другому! 

Нужно уметь "услышать" эти возражения. Надо принять то, что в них справедливо. Или, точнее, разъяснить, в чем мы с ними согласны: – мы совсем не сводим Евангелие к простому сообщению: оно и сообщение и нечто неизмеримо большее, чем сообщение; – тут дело в личности, в личном присутствии Того, Кто нас любит, делает нас свободными и, наконец, спасает (к вопросу спасения мы еще вернемся). 

Для них Церковь также не просто организация; конечно, организованность – один из основных ее элементов, она необходима, но не исчерпывает понятия Церковь. 

Наши ценности совсем не являются чем-то абстрактным. 

Наконец, мы не считаем, что язык должен быть всегда неизменным; мы знаем, что он изменяется. 

Однако, приняв все это, нам необходимо перед лицом такого рода непринятий, и самим не принимать ряда вещей. 

Мы не принимаем утверждения, что будто бы в Евангелии нет сообщения. Ведь Христос неустанно преподает: он "Учитель", тот кто научает, кто имеет власть говорить: "Вы слышали, что было сказано... но я вам говорю..." Это и есть сообщение. 

Есть и организация, основанная самим Христом: призвав и собрав двенадцать апостолов, Христос создал себе народ, который должен непрестанно расти. 

Наши ценности не какая-нибудь утопия. Конечно, они всегда в некоторой степени за пределами досягаемости. Но перечитайте замечательные страницы отца Вуайнома о необходимости идеала строгого, не сводимого к простому благополучию и посредственности. Именно в постепенном воплощении этих ценностей и заключается настоящая цель подлинно духовной жизни. 

Наконец, и это очень важно, мы не принимаем утверждения, что язык всегда двусмыслен и обманчив. Мы верим, что человек способен к диалогу, имеет возможность дать другому, хотя и краткое представление о любой вещи, хотя бы и приблизительное. Мы боремся с модным в наши дни недоверием к языку и тем более с так называемой "непроницаемостью лексики". 

Вот краткий и неполный перечень доводов и предлогов, выдвигаемых иными нашими собеседниками, в оправдание своего непринятия Евангелия. Я вам указал на ряд простых ответов, которые можно давать в случае встречи с непринятием или равнодушием, но главное, что нам поможет отвечать и убеждать, это, предостовляемая нам, возможность поддерживать друг друга в семейном кругу или группе, дабы лучше понимать разные ситуации и действовать соответственно этому. 

В заключение сказанного о затруднениях, коренящихся в людях (как в нас самих, евангелизирующих, так и в тех, которых мы стремимся евангелизировать) я хотел бы напомнить, что каждый из нас всегда находится в положении одновременно и евангелизатора и евангелизируемого; итак, мы должны следить, чтобы нам самим не уклоняться от Евангелия (или принимать его в недостаточной степени) и мы сумеем передать его другим, если будем сами непрестанно проникаться им все глубже и глубже. 

Б.  Трудности, связанные со способом и с содержанием евангелизации 

Что должны мы возвещать и как? В этой области тоже много затруднений. Попытаемся сказать о них несколько слов. 

1. О содержании евангелизации 

Говоря о Благой Вести и желая, чтобы наши собеседники поняли ее именно как благую, то есть как добрую, хорошую, необходимо нам самим принимать ее таковой. Эта Благая Весть заключается прежде всего в том, что Бог есть Любовь, и Он спасает нас в Иисусе Христе, который из любви к нам пожертвовал собою. И именно в отношении такого понятия о спасении мы замечаем у наших современ­ников своего рода аллергию. Естественно, для них остается незыблемой действительность спасения, как основное содержание Евангелия; однако мы должны уметь объяснить это. Благая Весть заключается для нас прежде всего в том, что мы предназначены быть участниками жизни Божией и можем ее достигнуть: Богом мы созданы для Бога и предназначены для Бога, предназначены жить вечно в общении с Ним и в благости Его Любви; Он нам дает все возможности осуществить это предназначение. Есть пи хоть один человек, который был бы равнодушен к своему назначению, к своей судьбе? Дать понять другому, что его назначение именно таково, такого именно порядка, вот исходная точка нашей проповеди. 

Почему же мы так неудачно передаем это содержание? Быть может, в первую очередь потому, что мы сами недостаточно познали Христа или же недостаточно прониклись Им. В первую очередь нужно читать и перечитывать Евангелие согласно Церкви, чтобы глубже понимать эту Благую Весть и таким образом лучше ее распространять. Нечего убеждать вас в необходимости частого чтения Евангелия; вы сами понимаете, насколько это важно. 

Чтобы содержание Евангелия нашло легче и действеннее путь к сердцам, нам нужно, конечно, учитывать условия места и времени, общественно-культурную обстановку, одним словом то, что принято обозначать термином – достижения гуманитарных наук. С условием сохранять осторожность в использовании их результатов, которые не всегда окончательны. Я уже говорил о кратковременных модах и сенсационных сменах убеждений; добавим различные, а зачастую противоречивые утверждения таких как Маркс, Фрейд, Леви-Стросс и т.п. Поэтому мы не должны возводить в закон утверждения, являющиеся простыми добавочными гипотезами, и не возводить в абсолют положения, которые имеют лишь относительную ценность. Не будем забывать о затруднениях, встречаемых при различении несомненных достижений в этих областях. Остережемся подчинять Евангелие, саму сущность его, которую я старался определить, нашим субъективным взглядам, и взглядам всякого рода гуманитаристов, социологов, психологов. Толкования, "прочтения", предлагаемые ими нам, часто основаны на постулатах, на недоказуемых априорных утверждениях. Для нас же достоверно в себе только Слово воплощенного Бога: присутствие Христа в нашей жизни, присутствие Христа в вашей супружеской жизни через таинство, которое закрепляет окончательно вашу любовь. Это не есть нечто относительное, это реальное присутствие абсолютного в вашей жизни. И это именно то, о чем вы будете свидетельствовать скромно, но сознательно и решительно. 

2. Трудности передачи евангельской вести 

В отношении способа сообщения евангельской вести, и трудностей, которые мы на этом пути встречаем, мне кажется, необходимо следить за тем, чтобы не "сводить" ее к тому, чем она не является. Я упомяну хотя бы три таких возможных "сведения". 

а) Искушение "свести" евангелизацию к простой и скромной примерной жизни самих евангелизаторов, и пусть другие берут на себя заботу рассматривать, что в этой жизни является основным, ее определяющим и мотивирующим. 

Этого далеко недостаточно, и представляет некоторые опасности. Опасность подменить веру моралью; ведь примерная жизнь в конце концов только жизнь по некоторым определенным стандартам. Опасность ставить ценность того, что мы проповедуем, в зависимость от нашей жизни (и того, что другие в нас наблюдают), следовательно, опасность свидетельствовать не об Иисусе Христе, а о самом себе. Опасность, наконец, под предлогом ложной скромности отказываться активно делиться с другими тем светом и теми талантами, которые нам вверены для того, чтобы мы их несли всем. 

б)     Есть еще искушение другого порядка: ограничиться как бы косвенной евангелизацией: будем служить в плане строго гуманистическом братству, миру, единству и справедливости... и этого достаточно! В этом "этого достаточно" есть как раз нечто очень недостаточное. Ибо что такое братство, справедливость, любовь, в том числе и супружеская без Христа? И кто может их знать и обеспечить кроме Него? Остережемся сводить христианство к некоему плоскому гуманизму, великодушному, быть может, но все же плоскому. 

в)     Но вот искушение совершенно противоположное: свести евангелизацию к так сказать догматическому попугайству: механическому повторению доктрин, догматов катехизиса... ясно, и мы это прекрасно понимаем, что уснащать нашу речь ссылками на догматы, не значит делать эти догматы более убедительными. 

Вот три основных примера того, к чему нельзя сводить евангелизацию. 

Заключение 

Я хотел бы закончить двумя короткими замечаниями: одно из них в форме, так сказать, отрицательной, а другое – в положительной. Но оба дают повод к некоторым размышлениям. 

1. Из сделанного нами перечисления трудностей в деле евангелизации можно заключить прежде всего о существовании в нас и вокруг нас великого искушения: "Каждый – для себя". Это искушение, с которым мы должны неустанно бороться, чтобы окончательно изжить его из нашей жизни, потому что оно в корне противоречит нашему призванию евангелизаторов. Но сначала надо его понять: понять, по крайней мере, что оно всегда возможно. И не только как естественное последствие первородного греха (ведь отравлены эгоизмом мы все), но также в результате условий, в которых мы живем и всякого рода мнимых или реальных "угроз", повисающих над человеком. Цивилизация, давшая многое человеку, как бы требует возврата того, что она ему дала. Отсюда искушение замкнуться в себе, заниматься только собственными делами. Чем больше имеешь, тем больше чувствуешь эту опасность. Но то что верно в отношении "иметь", не верно в отношении "быть", чем более ты есть, тем более ты свободен; в таком случае существование угрозы не отрицается, но мы знаем, что можем ей противостоять... Это "каждый для себя" вы отрицаете уже самим фактом вашего супружества, в котором вы взаимно живете один для другого. Именно благодаря этому, вы можете быть свидетельством, заставляющим других задуматься. Свидетельством, что можно не замыкаться на себе самом, не держать для себя своих преимуществ и даров, но стремиться предоставить их другим. Отказ от этого "каждый для себя", готовность идти везде навстречу другому, вот это и есть урок притчи о Милосердном Самарянине: это не плод какой-либо идеологии, это принятие общественного призвания, это осознание миссии служения. 

Это не значит, что нужно пренебрегать той близостью, тем доверием, тем молитвенным общением, столь необходимыми в каждой семейной ячейке, в каждой из наших групп. Не следует пренебрегать и теми деликатными взаимными отношениями, которые всегда присутствуют в таком общении. Здесь не замкнутость на себе самом, а, наоборот, стремление лучше помочь другим, отдать себя им. 

Будем же остерегаться этого искушения "каждый для себя". Оно пагубно для супружеской четы. Не менее опасно оно и на уровне каждой группы: когда та или иная группа живет только для себя, она в плане своей апостольской миссии уже близка к распаду. 

2. А вот вывод более позитивный: будем стараться передавать другим тот опыт, который мы вынести из нашей жизни и из нашей миссии. Жизнь, по словам Христа, в том, чтобы они познали бога Отца, и Того, Которого Он послал. Вот то знание, которое нам дано, и которое нам хотелось бы передать другим. 

Нам нужно прежде всего понять и признать, что знание нам в сущности дано, и что в этом абсолютное первенство принадлежит Богу. Нет иного смысла, кроме Им дарованно­го. Мы познаем смысл нашей жизни только посредством дара от Господа. 

Но в тоже время, чтобы его заслужить, чтобы принять его активно, необходимо и с нашей стороны усилие. Не надо противопостовлять реальность Дара Божия и необходимость поиска. Смысл Евангелия открывается нам не сразу, но постепенно, по мере того как растут и в тоже время утоляются наши жажда и алкание совершенного познания Иисуса Христа. Нужно, чтобы все другие люди, и в особенности наши дети, видели и чувствовали в нас "искателей Бога", даже если мы и чувствуем себя "уже отмеченными милостью Божией". 

Эта передача смысла Евангелия будет придавать всем нашим делам и поступкам их настоящий вес. Я имею в виду, в частности, проблему нашего гостеприимства: это не вопрос простых добрососедских отношений, это значит, что нужно стремиться, чтобы и другие почувствовали радость и доброту лика Церкви Господней и ту же радость в жизни христианской супружеской четы; это значит, показать хотя бы отчасти тот мир, то счастье, ту радость, которые – через все жизненные затруднения – Бог дарует каждой супружеской чете, семье, группе. Вот о чем нужно свиде­тельствовать. Будем же передавать другим хотя и малую часть Благой Вести, не теряя времени в ожидании полного ее постижения. Ведь смысл всего – в личности Самого Иисуса Христа. И так как любая личность непознаваема до конца, приближение к Нему будет длиться вечно. Ибо Сам Бог открывается нам, когда Он хочет и как Он хочет: всегда в глубинах нашего сердца, и всегда дает нам больше, чем мы того заслуживаем.