Символ, N04,1980

ПОДВИЖНИЧЕСТВО У НЕХРИСТИАН

Пьер МАССЕН

Приступая к этой работе, необходимо не только уточнить предмет нашего исследования, но и одновременно попытаться избежать апри­орного суждения о феномене монашества, которое произвольно огра­ничило бы поле наших изысканий.

К феномену монашества можно отнести (полностью или частич­но) всякий образ жизни, вдохновляемый духовной целью, которая ставится превыше всех земных и достижение которой считается единственно необходимым. Подобная формулировка представляется достаточно широкой, для того чтобы охватить самые разнообразные явления; это разнообразие проистекает как из разного понимания этой цели, так и из различных способов организации образа жизни, направленного к достижению лей цели. Итак, задача состоит в том, чтобы узнать, содержат пи эти разнообразные явления постоянные элементы, являющиеся основными элементами монашеской жизни вообще. И если монашество можно рассматривать как одно из прояв­лений феномена человека, то неизбежно возникает следующий во­прос: как соотнести монашество с основными положениями христи­анской веры? Отсюда и разделение этой работы на три части:

1.            Различные формы монашеской жизни в нехристианском мире.

2.            Основоположные элементы монашеской жизни.

3.            Нехристианское монашество и христианская вера.

РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМЫ МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ

В НЕХРИСТИАНСКОМ МИРЕ

1. Пифагорейцы. В плане строго историческом о самом Пифагоре известно не так уж много. Мы знаем, что он родился на острове Самос в Малой Азии в первой половине шестого века до Р. X. и, когда ему было около сорока лет, переехал в южную Италию, в город Кротон. Там он основал общину, которая была одновременно религиозной и политической. Целью Пифагора было установить связь между чело­веком и божеством и благодаря этой связи преобразовать общество. Его ученики должны были вести борьбу за торжество добродетели над пороком, труда и усилия - над изнеженностью и чувственностью. Образ жизни в этой общине характеризовался очищениями и аскети­ческими упражнениями; посвящение требовало прохождения многих стадий, члены общины соблюдали молчание в повседневной жизни, избегали соприкосновения с нечистым, одевались в белое; в то же время они представляли собой группировку политическую и даже военную.

По всей видимости, имелись некоторые противоречия во взглядах пифагорейцев. Примером служит их отношение к соблюдению правил питания: одни адепты были вегета­рианцами, другие допускали употребление мяса. Причем надо иметь в виду, что в греческой цивилизации сам факт вку­шения мяса жертвенного животного означал приобщение человека к божественным силам. Поэтому отказ от приема мясной пищи был равносилен отказу приносить жертву богам и, таким образом, означал отход от общественной жизни города. Напротив, потребление мяса свидетельствовало о том, что данный индивид принимает нормы общественной жизни, с тем чтобы, действуя внутри самой системы, преоб­разовать ее.

В тоже время пифагорейцы выработали метод "всестороннего воспитания", добавив к соблюдению аскетических и нравственных правил изучение музыки, математики и астрономии. Однако конеч­ная цель подобного обучения была мистического порядка, ибо, если "все есть число" и "все есть гармония противоположностей", то все живое (включая и Космос, потому что он тоже "дышит") в родстве между собой. Как отмечает Мирсеа Элиад, "великая заслуга Пифа­гора заключалась в том, что он заложил основувсеобщей науки холис­тического типа, в которой научное познание стало неотъемлемой частью целого комплекса основ этических, метафизических и религи­озных, при этом не были забыты ителесные упражнения. Одним сло­вом, познание имело функцию одновременно гносеологическую, экзистенциальную и сотериологическую" (т.е. спасительную. - Прим. ред.).

2. Ислам. В исламе монашество официально не признано и не существовало как институт. Выражение "В исламе монашества нет", приписываемое (что весьма сомнительно) самому Пророку, ярко отражает недоверие ортодоксального мусульманства к суфизму и вся­кого рода братствам.

Суфизм. Тем не менее уже в первые века хиджры аскеты, живущие в уединении или в миру, вели жизнь целомудренную и запол­ненную молитвами, находились в полном подчинении воле Божией (ислам), соблюдали чистое поклонение Богу(ихлас), жили в присут­ствии Бога (ихсан). Ходили обычно во власянице(суф), некоторые предпочитали "заплатанную одежду" странников(муракка'а). До­вольно скоро образовались содружества суфиев, их члены жили вмес­те или часто собирались - особенно для постоянного чтения молитв и литании(вирд идхикр). Были среди них также и отшельники, и странники.

Для суфизма характерны прежде всего его мистические устремления. "Дай мне, Господи, проникнуть в глубины Оке­ана единства Твоего бесконечного" — так начинается одна из суфийских молитв. В суфийских книгах часто упоминается этот "Океан" как конечная цель пути.

Братства. От этих первых монашеских групп следует отличать братства (тарук, ед. число -тарика), которые стали образовываться начиная с 12-13 вв. Исходное значение терминатарика — "дорога, путь", затем это слово стало означать устройство совместной жизни, основанное на специальных правилах, добавленных к общим положе­ниям Ислама. Каждое братство имело свое учение и метод восхожде­ния души к Богу. Решающую роль в возникновении и организации братств сыграли верования шиитов. Считавшийся потомком Пророка имам был носителем сокрытой истины, стоявшей превыше истины, выраженной в законе. Свое знание и власть он мог передавать посвя­щенным — таким образом возникали целые цепи "передатчиков". Передача осуществлялась от учителя к ученику, причем отношения между ними были определены строгим правилом: послушник(мю­рид) должен был не только полностью повиноваться учителю, но и открывать ему свои мысли и даже сны.

Из членов этих братств одни временно, другие долгие годы. вплоть до самой смерти, жили в своего рода монастырях, называемых в Магрибезаеия, а на Востокеханка. Большин­ство, правда, продолжало свою семейную и общественную жизнь, но регулярно собиралось под руководством "учителей" в центрах братств, иногда в мечетях. Некоторыезавия иханка стали своего рода воинскими орденами: возникли укрепле­ниярибат — главным образом, на севере Африки, в них "бра­тья" периодически собирались для защиты территории или для военных походов. Таких называлимурабитум - жителямири­бат (отсюда слово "марабу"). На время пребывания врибат они должны были оставлять жен и детей. Нужно заметить, что в 13 и 14 вв. в Сирии и Египте пробовали создать "женские монастыри".

Индийское монашество. Эти слова звучат как пара­докс, так как монашеская жизнь индусов в действительности никогда не была организована и подчинена общим правилам: формы ее были самые разнообразные и гибкие. Уже в ведический период (1500 - 1600 до Р. X.) существовали отшельники, жившие в лесах (ваиа- прасфа), и аскеты(шрамана). странствующие (париврай) и нищен­ствующие (бхиксу); аскеты назывались также "отрекшимися" (самнясин), так как они полностью и окончательно отрекались от мира, то есть от мирского религиозного общества.

Скит ы-А шрамы (ашрам — слово, означающее также и "стадии жизни") - это места, находящиеся в удалении от населен­ных пунктов, расположенные часто в глубине леса. Живущие в ашра­мах отшельники-анахореты остаются там постоянно. Они могут брать с собою жен, но должны соблюдать целомудрие. Кроме исполнения брахманических предписаний, а именно чтения Вед, жертвоприношений и ритуальных омовений, отшельники предаются медитации и ведут суровый аскетический образ жизни (тапас). Однако все это - скорее уход от мира, а не разрыв с ним, так как отшельники все время остаются частью брахманского общества.

Отрекшиеся. Отрекшиеся (самнясин), наоборот, порывают все связи с обществом: у них уже нет никаких привязанностей во всех смыслах этого слова. Вот почему они больше не принадлежат ни к ка­кой касте (их состояние соответствует "четвертой стадии жизни"). Безразличные к миру, без постоянного крова, не имея ничего, кроме чаши для подаяний, они странствуют, испрашивая пишу и имея един­ственной целью постижение своего внутреннего "я"(атман).

Речь ни в коей мере не идет об утверждении собственной личности (в смысле, принятом на Западе), так как конечная цель — осознание на личном опыте того, что собственное "я" является не самостоятельной реальностью, а частью всеобщего "Я", которое и естьБрахман.

"Поистине, ты должен стремиться познать то начало, из которого рождаются все существа, в котором они живут, родившись, и в которое они возвращаются, умирая; это и есть Брахман". Именно в смысле такого стремления к сли­янию с абсолютным Бытием через тождество следует пони­мать молитву, дошедшую до нас через самую древнюю из Упанишад: "Из небытия (асат) выведи меня в бытие(саг), из тьмы выведи меня к свету, из смерти выведи меня в бес­смертие!"

Монастыри. Из вышеизложенного ясно, что индийская мона­шеская жизнь почти не принимала форм киновии, монашеских обще­житий, и что монастыри(ашрам) в современном смысле слова - весьма скромных размеров. Если не считать тех, что находятся в цент­рах паломничества вроде Бенареса или Хардвара, монастыри представ­ляют собой, в основном, небольшие обиталища, где дается приют при­ходящим и несколько помещений предоставлено гуру, то есть настав­нику, и его самым постоянным ученикам. В наши дни более всего известны монастыри Сивананды, Ауробиндо, Рамана Махарси, Ма Лнандамаджи и монастыри Ордена Рамакришны.

Устав. Раз в день монах должен ходить испрашивать пищу, и ему надлежит, как в случае отказа, так и в случае щедрого пода­яния, оставаться безразличным; он должен подавлять свои желания и при всех обстоятельствах сохранять бодрость духа Он носит мона­шескую одежду цвета шафрана, и его существование полностью зави­сит от щедрости подающих. За нарушение правил накладывается епитимья.

Монах должен соблюдать пять основных обетов: не вредить живым существам, быть искренним, воздерживаться от воровства, владеть самим собой, проявлять щедрость. К этому добавляются пять второстепенных обетов: равновесие духа, послушание гуру, приветливость, чистоплотность и воздержание от нечистой пищи. Можно отметить некоторые различия в практике "отрекшихся" - так у монахов-шиваитов устав более строгий, чем у вишнуитов.

Роль гуру чрезвычайно важна: он обучает учеников, знакомит их со священными текстами, читая и истолковывая их, обучает йоге: овладению ритмом дыхания, особым статичным лозам(асана), и положениям тела(мудра), медитации(самадхи). Он руководит духовной жизнью каждого ученика и вменяет им в обязанности повто­рение особоймантры (примермантры: "ОМ есть Бытие, Сознание, Единое, Брахман").

Молитва и медитация являются самыми важ­ными духовными упражнениями. Одни монахи дают обет молчания на сравнительно долгий срок, другие живут затвор­никами, не принимая никого, — но это скорее исключения. Самая распространенная форма молитвы — свободное изли­яние души соответственно идеалу, который избрал сам монах. Те, кто идут путем "любви" (бхакти-марга), избирают одну из форма поведения, принятых в общении с Божеством: смиренное к Нему приближение, приближение служителя, родственника, друга, товарища по игре и даже возлюбленно­го. Монаху открыты также три других пути: путь познания (жнана-марга), путь озаренной деятельности(карма-марго), путь внутреннего самообладания(раджа-йога). Обычно монах объединяет несколько таких путей сообразно своему харак­теру.

Присутствовать на храмовых богослужениях монахам со­всем не обязательно, но случаи, когда это и не рекомендуется, довольно редки. Участие в храмовых службах как уступку ограниченности человеческой природы допускают даже самые строгие нон-дуалисты (школа Шанкары).

Буддийское монашество. Буддизм в своей сущности — религия монашеская: буддийское общество немыслимо без мона­шеской общины(сангха). Основоположное учение Будды, традици­онно изложенное в "Четырех Великих Истинах',' предлагает для дости­жения спасения теорию и ряд практических советов, которые может выполнить по-настоящему только монах.

Основы монашеской духовности. Будда видел спасение в избавлении (мокса илимукти) от страдания(дукха), которое лежит в основе человеческого существования. Имеется в ви­ду не только страдание в обычном смысле этого слова, но также непо­стоянство и условность всего существующего в этом мире, частью которого является и человек: человеческое существо есть всего лишь непостоянное соединение из взаимозависимых и непрестанно меня­ющихся энергий и элементов, состоящих из пяти групп(ханда), за которыми нет ничего устойчивого и постоянного. Будда категориче­ски отрицал существование какого бы то ни было "я" — как в плане индивидуальном, так и в мировом. Благодаря этому учению обанатта (отрицаниеатмана) буддизм является полной противоположностью индуизму.

Таким образом, бупдист видит путь спасения в том, чтобы осо­знать, что не существует никакого "я" и, следовательно, нет основа­ний для желаний. Избавившись от иллюзорного представления отно- сителыю "я" и заглушив всякое желание, он освобождается откармы и цепи перевоплощений (самсара); он больше не возродится, он достигнирваны.

Нирвана есть состояние, о котором ничего нельзя сказать позитивно, ибо она за пределами известных, обуслов­ленных реальностей, к которым мы принадлежим; но ее, по крайней мере, можно определить негативно, рассматривая как реальность необусловленную, неограниченную, из кото­рой автоматически исключаются все индивидуальные признаки: "существует нечто не рожденное, не причиненное, не созданное, не образованное. Если бы не было этого не рожден­ного, не причиненного, не созданного, не образованного, исход из этого рожденного, причиненного, созданного, обра­зованного мира не был бы возможен. Но так как существует это не рожденное, не причиненное, не созданное, не образо­ванное, то возможно высвободиться из мира того, что рож­дено, причинено, создано, образовано". Буддийское спасе­ние заключается в том, чтобы достичь Абсолюта, полностью освободившись от мира и, следовательно, от самого себя: вот почему путь спасения непременно идет через полную "непривязанностъ".

Монахи и миряне. Естественно, что такая полная "непри­вязанность" неосуществима для мирян, связанных семейными, про­фессиональными, общественными и политическими обязанностями. Все, что они могут, - это накоплением заслуг улучшить своюкарму и таким образом стать монахами в одном из последующих существо­ваний. Заслуги приобретаются исполнением пяти основных заповедей буддийского закона и оказанием материальной помощи монашеским общинам. Так монах становится для мирянина источником приобре­тения заслуг: когда монах отправляется за утренним подаянием, что больше напоминает некий обряд, чем сбор милостыни, мирянин сми­ренно ему кланяется и благодарит, так как принятие монахом пода­яния вменяется в заслугу мирянину. В свою очередь, монах должен проповедовать мирянам "добрый закон" и быть для них живым при­мером буддийского идеала. Таким образом, в буддизме можно разли­чить два уровня: для мирян — приобретение ряда заслуг и для мона­хов - состояние духовной непривязанности.

Следует заметить, что буддийские монахи не являются священниками, так как в буддизме священничества нет; поэтому термин "посвящение", употребляемый дня обозначе­ния церемонии вступления всангха (монашество), может ввести в заблуждение. То же относится к слову "бонза" (японскоебозу, переделанное португальцами вбонзо) — к буддийским монахам его применяют неправильно, ибо его настоящее значение "жрец". Но надо сказать, что в большин­стве буддийских стран монахи в глазах населения представ­ляют нечто сакральное, благодаря их аскетическому образу жизни, мудрости и приобретенным сверхъестественным спо­собностям: поэтому их приглашают для совершения разно­образных ритуальных или магических обрядов (различа­ющихся в зависимости от района).

Жизнь буддийского монаха. Будда назвал свое учение "Срединным путем", и этот принцип держаться середины слу­жит идеалом монашеской жизни, идеалом, столь же далеким от мирского комфорта, сколь и от чрезмерных и порой причудливых умерщвлений плоти брахманскихшрамана. Вообще степень строгости и образ жизни зависит от страны, и описание такого рода подробно­стей заняло бы слишком много места.

Первоначально монахи были странствующими и нищен­ствующими, откуда и появился терминбхиксу (бхикху на языке пали), но очень скоро они стали оседать на местах, селиться в монастырях. Вначале каждый такой монастырь представлял собою просто несколько хижин, где монахи про­водили только период дождей. Обычно эти монастыри распо­ложены в крупных населенных пунктах или в их окрестнос­тях. Но некоторые монахи предпочитают леса, где в общежи­тиях или скитах ведут жизнь более суровую и созерцатель­ную. Образ жизни можно менять, поэтому многие "лесные" монахи проводят в одиночестве всего несколько лет или даже месяцев.

Буддийские монахи не дают обетов: поэтому они всегда могут вернуться к мирской жизни. Однако многие остаются монахами на всю жизнь. В некоторых странах очень распространено временное монашество. В Таиланде даже существует официальный порядок, согласно которому молодой таиландец должен пройти "монашеский стаж", причем этот стаж может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет. Этот обычай способствует эффективному распростра­нению духа буддизма среди всего населения.

Монахи должны соблюдать полное целомудрие. Однако в некото­рых японских сектах монахи оставили целибат и вполне законно ведут образ жизни, близкий к мирскому.

Иногда можно прочитать, что в Тибете монахи секты "красных клобуков" могут жениться, но тут простое недора­зумение, так как речь не идет о посвященных монахах. В дей­ствительности, в сектахрнин-ма-па, са-скя-па ибкаб-ргюд-па монахов мало; в некоторых отдаленных районах, особенно в Сиккиме и в районе Дарджилинга, простая терпимость со стороны настоящих монахов позволяет членам этих сект носить монашескую одежду.

Следует подчеркнуть, что в жизни монаха важное место занимает медитация. В конечном счете, только через медитацию он может прид­ти к цели — при условии что им руководит опытный наставник, ибо интенсивно предаваться медитации небезопасно. Не следует забывать, что здесь речь идет не о медитации в западном смысле этого слова, а об особом психосоматическом методе, дающем возможность постигнуть на опыте временность и безличность всех телесных и умст­венных явлений и, следовательно, рассеять иллюзию существования какого бы то ни было "я". Таково необходимое условие достижения внутренней свободы по отношению к ограниченной и обусловленной реальности, и если эта свобода достигнута, то она ведет книрване.

ОСНОВОПОЛОЖНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ

МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ

Отрешение от мира. У всех видов монашеской жизни в нехристианских религиях есть нечто общее — а именно стремление выделиться в особую группу. Этим объясняются различные обряды при вступлении или при посвящении в монашескую общину, ноше­ние особой одежды, особое обращение с волосами (которые могут быть длинными или бритыми, где как принято). Это отрешение от мира находит свое внешнее выражение в возведении ограды, и доступ в монастырские здания разрешается только монахам. Поня­тие ограды включает в себя формы самые разнообразные и не подда­ющиеся точному определению: чаше всего это только монашеские кельи, тогда как значительная часть самого монастыря представляет собой скорее место встречи с верующими. Более важной считается, так сказать, ограда внутренняя, духовная: свою отрешенность от мира монах должен оберегать, соблюдая сдержанное поведение, которое у буддистов определяется рядом точно установленных правил; он обязан сохранять внутреннюю неприкосновенность, избегая соблаз­нов, приходящих через органы чувств (в особенности через зрение и осязание).

Это отрешение от мира проявляется и в целибате, то есть в отказе от семьи и от жизни в миру. Оно осуществляется так­же и нестяжанием: форма и степень нестяжания зависят от места и времени, но суть всегда одна - полнейшее безразли­чие ко всему тому, что управляет жизнью мирян. Это самоли­шение, этот отказ от всего считается необходимейшим усло­вием для достижения внутренней свободы, без которой нет спасения. Спасение всегда понимается как избавление и уход от мира относительных реальностей, каким бы ни представ­лялось состояние, достигнутое в результате этого процесса.

Вот почему монах прежде всего стремится к уединению. Достичь его можно по-разному: и в рамках монастырского общежития, и в келье отшельника. Нужно сказать, что уже самая организация общей жизни имеет целью обеспечить подобное уединение каждому монаху, ибо благоприятствует развитию его духовкой жизни и строго регули­рует как отношения между членами братии, так и отношения с посто­ронними: ведь у нехристианских монахов главным двигателем духов­ного роста служит неустанная медитация, а медитация, по сути, - нечто глубоко внутреннее и личное.

Роль аскезы. При всем разнообразии аскетических упраж­нений в них наблюдаются некоторые постоянные элементы — напри­мер, сведение к минимуму сна и питания, что считается необходимым для поддержания духовного бодрствования. Очень велики различия в области умерщвления плот: у некоторых индийских аскетов оно доходит до крайности, в то время как у буддийских монахов практи­куется весьма умеренно. В совокупности этих традиций послушанию особой роли не отводится, и не потому, что оно не практикуется, а просто потому, что оно рассматривается как одно из проявлений общего состояния, порожденного медитацией. Гораздо важнее полное повиновение своему духовному наставнику, это условие sine qua non прогресса во внутренней жизни каждого.

Мистическое устремление. Все монашеские традиции сходятся еще в одном существенном пункте, а именно в обостренном чувстве Абсолюта и в устремлении приобщиться к этой абсолютной Реальности, даже если ее нельзя выразить позитивно, как, например, в буддизме. Это мистическое устремление явно лежит в самой основе монашеской жизни, так как именно оно порождает острое чувство "полной несостоятельности этого преходящего мира" (Второй Вати­канский Собор. Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям).

НЕХРИСТИАНСКОЕ МОНАШЕСТВО

И ХРИСТИАНСКАЯ ВЕРА

Общие элементы. Если сравнить, например, образ жизни христианских монахов и монахов буддийских, то прежде всего бросаются в глаза общие элементы. У тех и у других наблюдается определенная форма организованной жизни, имеющая целью духов­ное совершенствование. Как известно, а конкретном плане законы этого совершенствования одинаковы для всех людей: так, на собст­венном опыте, совершенно независимо друг от друга монашеские традиции пришли к одинаковым формам аскезы и даже молитвы. В частности, некоторые церемонии буддийских монахов удивительно напоминают службу в бенедиктинском монастыре.

Различия. Тем не менее монашеская духовность у нехристиан развивалась в направлении, далеко не всегда совпадающем с христиан­ской верой: например, спасение понималось совершенно иначе. В ин­дуизме речь идет о процессе чисто метафизическом; цель индийской духовности - осуществление божественного начала в человеке: в са­мой своей глубине человек рассматривается как нечто тождественное Абсолюту, как частица Бога или как модус Божества. В буддизме спасение представляется процессом избавления от мира (как в смыс­ле социологическом, так и космическом), и в то же время невозмож­но позитивно определить, что представляет собой конечный результат этого процесса. С одной стороны, общим между индуизмом и буддиз­мом несомненно является стремление рассчитывать ни собственные силы человека для достижения спасения, а с другой - отсутствие восприятия другого как такового, без чего не может быть никаких отношений любви между человеком как самостоятельной личностью и Богом, воспринимаемым как личность.

Однако толкование конкретной экзистенциальной жизни нехристианских монахов затруднительно, так как их поведе­ние часто выходит за рамки учения, которое они исповедуют и на основе которого определяют свой собственный духовный путь. Здесь возникает вопрос более общего характера - о действии благодати у нехристиан и о том, могут ли они при­обрести подлинный мистический опыт. Правда, их собствен­ные объяснения оказываются недостаточными или ошибоч­ными, поскольку они обусловлены метафизическими или антропологическими теориями, несовместимыми с положе­ниями библейского Откровения.

Вопросы еще не решенные. Сравнительное изучение разных типов монашества только еще началось, но уже можно поста­вить, по крайней мере, два вопроса, заслуживающих особо углублен­ного исследования.

Первый касается антропологии монашества. Все наблюдения пока­зывают, что во внешнем поведении и духовном настрое христианских и нехристианских монахов имеются разительные совпадения. В какой мере это определяется внутренним предрасположением к монашеству - вот проблема, которую должна решать антецедентная антрополо­гия. Ответить на этот вопрос значит выяснить, какой тип человека предрасположен к подобному образу жизни. Но важно также понять, в какой степени монашеская жизнь изменяет поведение и внутреннее состояние людей: это проблема антропологии консеквентной. Речь тут идет о том, какой тип человека может сформироваться под вли­янием монашеской жизни.

Второй вопрос относится к природе мистического опыта. Здесь основной проблемой является соотношение между сапомознанием и познанием Бога. Вот как ставится вопрос у Луи Гарде:

"Может ли, по крайней мере, в некоторых случаях позна­ние Себя — осуществляемое посредством внутреннего дела­ния — привести к познанию глубин Бога, осуществляемому через стремление соединиться с Ним в любви? И если считать, что самопознание неизбежно приводит к Богопоэнаиию, то в какой мере? И в одинаковой ли степени оба эти стремления (самопознание и Богопознание) способны оказать действен­ную помощь в поисках Абсолюта? Могут ли они оба - само­познание и Богопознание — совместно развиваться до самого конца? Или же существует опасность, что экстаз станет главен­ствующим или даже превратится в препятствие на пути со­единения в любви с Творцом и Спасителем? Или же экстаз должен отречься от самого себя, дабы смогла в полной мере раскрыться тайна божественной жизни в душе, которой овла­дел Другой, более близкий ей, чем она самой себе?"

Лишь по мере того как мы будем находить ответы на эти вопро­сы, мы сможем в полной мере понять мистические устремления как монахов нехристианских религий, так и монахов-христиан.

Межрелигиозный монашеский диалог. Естест­венно, что эта проблематика, вызванная изучением феномена монаше­ства, не может рассматриваться с точки зрения чисто теоретической: монашество есть, прежде всего, некая форма жизни, в которой перво­степенную роль играет личный опыт. Вот почему желателен постоян­ный диалог между христианскими и нехристианскими монахами.

Среди инициаторов этого дела следует назвать Анри Ле Со и Жюля Моншанена (которые ведут диалог с индийскими монахами) и Томаса Мертона (диалог с монахами буддий­скими, в особенности с монахами учения Дзен). Уже больше десяти лет действует "Общество межмонастырской взаимо­помощи" (АИМ), орган Бенедиктинского ордена с секрета­риатом в Ванве под Парижем. Задачей Общества является организация конгрессов и коллоквиумов в целях укрепления взаимопонимания между христианскими и нехристианскими монахами. Так, уже состоялись конгрессы в Бангкоке (де­кабрь 1968) и в Бангалоре (октябрь 1973), встречи в Перетсхэме (США, июль 1977) и в Лоппеме (Бельгия, сен­тябрь 1977). Бюллетень АИМ, выходящий на английском и французском языках два раза в год, дает систематическую информацию об этих монашеских межрелигиозных встречах.