От устава к конституциям

Всякая община подвижников или подвижниц, основанная па игнатьевской традиции, образована главным образом сознанием общей Мис­сии, которую инок переживает в общем теле — общине — и как член этого тела — общины. Поэтому возникает необходимость в институте более сложном, нежели тот, что определяется древним монашеским уставом, лежащим в основе повседневной жизни монаха. Активная подвижническая жизнь нуждается в разумном распределении делате­лей «в винограднике Господнем». Также следует обеспечить подготов­ку, в результате которой монах получит некое внутреннее основание, позволяющее ему совмещать подлинную духовную жизнь с трудом. Кроме того, необходима и профессиональная подготовка. Труд па поприще социального обслуживания нуждается в определенном про­фессионализме. Следовательно, конституции играют роль древнего устава. Подобно уставу, они предоставляют активной конгрегации сред­ства для реализации Миссии и формирования членов конгрегации, которые продолжают осуществлять самосовлечение и общность братс­кой жизни — общность, характерную для уставной монашеской жизни.

Святой Доминик взял за основу уже существующий устав — устав Блаженного Августина. Однако впоследствии он получил от Папы буллу, которая освобождала Братьев-проповедников от тех положе­ний устава, которые могли воспрепятствовать основанной на обете нестяжания проповеди, и позволяла им составить конституции, опре­деляющие характер и направление Миссии. Итак, три элемента — устав, булла и конституции соответствуют определенному этапу раз­вития так называемой смешанной монашеской жизни, совмещающей основания монастырской и странствующей миссионерской жизни. Позднее Игнатий Лойола в свою очередь получил буллу, содержащую базовые элементы, «образ жития» новорожденного ордена. Эта булла позволила святому Игнатию создать конституции, отвечающие этому «образу жития», подвижнической жизни, полностью посвященной миссионерскому служению.

Конституции активных монашеских конгрегации тождественны уставу созерцательных монастырей. Обе эти противоположные и до­полняющие друг друга формы одной и той же подвижнической жизни характеризуются присущей им радикальностью — «уставностью». Всякое служение, связанное с Миссией, может быть поприщем подлин­ной подвижнической жизни, орудием самосовлечения и жизныо ради Единого Бога, переживаемой членом братского тела — общины. Имен­ноэто раскрываюткак устав, так и конституции всем, от новоначального монаха до игумена и общего монастырского возглавителя. Следова­тельно, традиционный термин «уставный», обозначающий такую форму подвижнической жизни, обладает очень точным и очень глубоким смыслом, который необходимо сохранять, ибо термин «монашеству­ющий» является слишком расплывчатым, так как может указывать и на другие формы жизни, основанной на монашеских обетах.

Устав, представляющий собой нечто незыблемое и неизменное, на протяжении истории постоянно дополнялся «Сводом постанов­лений» — вторичным по своему значению документом, который может быть изменяем «капитулом» — собранием возглавителей монастыря. Такой «Свод» определял конкретное применение устава соответственно времени и месту. Подобным образом конституции Общества Иисуса предусматривают некие «уставы» (во множествен­ном числе!), уточняющие образ подвижнического жития в особых ситуациях, соответственно возложенным на монаха послушаниям, которые он должен был выполнять, когда находился в монастыре, а не в Миссии. Необходимо в свободе жизненно осуществлять прин­ципы, содержащиеся в уставе — именно это и раскрывается в упомянутых, вторичных по своему значению, более подробных, чем устав, документах. Начиная с XVII века эти документы были так или иначе как бы отождествлены с уставом. В результате и XIX веке воз­никла некая законническая тенденция. Устав становится регламен­том, возводящим на уровень руководящего принципа совокупность мелких деталей. Устав представляет Закон, данный Богом как руко­водящий жизненный принцип, позволяющий войти в свободу устав­ной апостольской жизни, будь она созерцательная или активная. Устав постоянно подвергается угрозе забвения и оттеснения на зад­ний план вторичными толкованиями, которые остаются законными лишь при условии сохранения ими своего вторичного характера. Новый Завет учит, что Закон служит Свободе и что Свобода поз­воляет человеку исполнить Закон — не как раб, но как сын. Обвине­ние в том, что на Западе уставная монашеская жизнь исполнена законнического и юридического духа, отчасти справедливо. Обвине­ние это относится прежде всего к двум последним столетиям. В значительной мере упадок этот есть следствие незнания подлинного устава (или конституций), который был заменен вторичными регла­ментами. Итак, необходимо вернуться к изначальному уставу как к принципу толкования всей той совокупности документов,которую устав породил на протяжении столетии, — как к принципу редактирования новых текстов, отвечающих духу нашего времени. В этом и заключается один из аспектов современного монашеского возрож­дения. Изначальный устав прямо и недвусмысленно, тем или иным образом неизменно говорит о том, что он,устав. должен интерпретироваться всвободе Духа.